— Фуад оттуда родом? Я этого не знал.

Жак пожал плечами.

— Короче, он сказал, что этот тип из Расмийи назначил ему цену за фургон в двадцать четыре тысячи киамов. Фуад клялся, что он в прекрасном состоянии, и его только нужно кое-где подвинтить, и что он взял все свои деньги и выписал банковский чек на имя этого типа. А днем, когда он прошел пешком весь путь от Будайина до Расмийи, оказалось, что тот уже продал фургон кому-то другому, после того как пообещал придержать его для Фуада. Я покачал головой:

— Фуад есть Фуад. Что за безнадежный сукин сын!

— Итак, он протопал всю дорогу назад, вошел в восточные ворота, нашел нас в кафе «Солас» и рассказал нам о своем горе. Махмуд просто рассмеялся ему в лицо, а у Саида торчал Рекс, его трахательный модик для голубых, так что ему было не до Фуада. Но мне его даже жалко стало.

— Ох, — сказал я. Я забеспокоился, услышав о том, что Жак кого-то пожалел. Если бы это было правдой, то небеса разверзлись бы или еще что-нибудь такое случилось. Однако небеса вроде бы были в порядке.

Жак беспокойно завертелся на табурете.

— Ну, похоже, Фуад никогда не имел своего банковского счета. Он держал деньги в старой коробке из-под сигар или где-то еще. Потому ему и пришлось выписывать банковский чек. Вот он и остался теперь с банковским чеком на чужое имя и никак не может вернуть свои двадцать четыре сотни киамов.

— Ага, — сказал я. Я начал понимать, в чем сложность дела.

— Он хочет, чтобы я оплатил ему чек, — сказал Жак.

— Так оплати.

— Не знаю, — сказал Жак. — Слишком большая сумма.

— Тогда не плати.

— Да, но…

Я раздраженно посмотрел на него:

— Ладно, Жак, какого черта ты от меня хочешь?

Несколько мгновений он смотрел в свой пустой стакан. Я никогда не видел его в таком замешательстве. За многие годы он не раз со злобной радостью напоминал мне, что я наполовину француз, наполовину бербер, в то время как он превосходит меня на целого европейского деда. Наверное, ему пришлось изрядно побороться с собой, прежде чем прийти просить у меня совета.

— Магрибинец, — сказал он, — за последнее время ты приобрел репутацию человека, который умеет улаживать дела. То есть решать проблемы и все такое.

Да уж конечно. С тех пор как я стал невольным мстителем у Фридландер-Бея, мне приходилось разбираться прямо и жестоко со всякого рода плохими парнями. Я представлял себе, как они перешептываются: «Берегись Марида — теперь он может всем нам кости переломать».

Я начал становиться в Будайине силой, с которой нельзя не считаться. И не только в Будайине — в остальной части города тоже. Временами у меня бывали дурные предчувствия на этот счет. Как бы ни интересовали меня задачи, которые ставил передо мной Папа, частенько бывало, что мне хотелось спокойно управлять своим маленьким клубом, несмотря на всю привлекательность той силы, которой я теперь обладал.

— Чего ты от меня хочешь, Жак? Прижать того парня, который облапошил Фуада? Взять его за глотку и трясти, пока он не продаст ему фургон?

— Нет, Марид, это глупо. У парня уже нет фургона.

Я потерял терпение:

— Так чего же, черт возьми, тебе надо?

Жак посмотрел на меня и тут же отвел глаза.

— Я взял у Фуада чек и не знаю, что с ним делать. Просто скажи что.

— Господи, Жак, я просто отложил бы дело.