Речь ее звучала невразумительно, но разве это важно? Важно, что он рядом и – он ее защитит? Шенда уткнулась лицом ему в плечо.

Он обнял ее и ощутил, что она вся дрожит.

– Не бойтесь, – проговорил он тихонько. – Он не сможет причинить вам вреда.

– Он… сказал: «Il faut la tuer!», – шепотом, обмирая, повторила Шенда страшные слова. Она хотела, чтобы граф понял, как опасны и беспощадны шпионы Бонапарта.

– Он и вас… тоже может… убить! – прошептала она ему.

И потому, что ей было так жутко и она боялась не только за себя, но и за него, она горько разрыдалась.

Граф прижал ее к груди. Только теперь он понял, что чувства, которые у него вызывала Шенда, он еще не испытывал ни к одной женщине. Ему хотелось оберегать ее, заботиться о ней. И больше всего хотелось оградить ее от таких отвратительных явлений, как продажность Люсиль, как жестокость наполеоновских наймитов, как развратный лондонский высший свет, в котором нет места невинности и чистоте.

И, прижимая к себе заливающуюся слезами Шенду, граф понял, что влюблен, страстно и навсегда.

Люсиль Граттон налила себе еще бокал шампанского. И, поднеся его к губам, увидела, что Жак стоит у закрытой двери гостиной и лицо его мрачно.

– Не хмурьтесь, Жак, – сказала она. – Эту девушку я привезла из деревни, так как она хорошо шьет. Она молода, глупа и совершенно безобидна.

– Но вы говорили, что у вас в доме никто не может нас подслушать! – укоризненно проговорил Жак.

– Откуда же мне было взять, что деревенская дурочка вздумает в эту пору выводить погулять свою собачку?

– Она опасна! – воскликнул Жак. – Завтра утром я пришлю пилюли, и проследите, чтобы они попали ей в пищу или в питье.

– Значит, вы всерьез хотите ее убить?

– Уничтожить – это более верно слово.

– Ах, право, Жак, – попробовала было возразить леди Граттон. – Нельзя же чтобы у меня по всему дому валялись трупы. Стоит только кому-то проведать и пойдут разговоры, разве вы не понимаете? И потом, она же из замка Эрроу,

– Люди из замков тоже смертны, – язвительно произнес Жак. – А у вас появится повод выразить графу соболезнование и наглядно показать ему, как вы огорчены, что он лишился служанки.

– Вот еще! – надула губки леди Граттон. – Как я могу думать о слугах, когда вы со мной?

Она поставила бокал с шампанским и обвила руками его шею.

– Милый Жак, – проговорила она томно. – Больше всего вы нравитесь мне на ложе любви.

Он не сразу поддался соблазну. Но потом все же спросил изменившимся голосом:

– Так вот чего вы хотите?

– Могу ли я не хотеть этого, когда рядом со мной – вы?

Она потянулась к нему губами и, целуя, удостоверилась, что привела его в возбуждение.

– Пойдемте наверх, – шепнула она. – Эта противная девчонка уже, должно быть, закрылась у себя.

Жак задержался, чтобы налить себе еще вина, а леди Граттон пошла к двери. С площадки она увидела, что входная дверь по-прежнему полуоткрыта, и шепотом сказала ему через плечо:

– Она еще не возвращалась. Так даже проще. Идемте наверх, и закройте за собой дверь гостиной.

Он так и сделал. Но на площадке помедлил, глядя вниз на приоткрытую входную дверь.

– Жак! – тихим гортанным голосом позвала Люсиль, и в ее призыве прозвучало столько страсти, что противиться ей долее у него не осталось сил.