– Кто они, мама? – спросила Пен, беря мать за руку.

– Они приехали по поручению короля. Нам с лордом Хью надо обсудить кое-какие земельные вопросы. – Почувствовав, что дочь встревожена, Джиневра ободряюще улыбнулась ей: – Пен, мне бы хотелось, чтобы ты развлекла мастера Робина. А я буду развлекать его отца.

– Я постараюсь держать Пиппу подальше от него, иначе она его замучит, – объявила Пен.

Джиневра стояла во дворе, наблюдая за идущей к дому дочерью. Дружинники де Боукера неторопливо выезжали за ворота, подальше от неожиданных ночных атак. Чтоб он провалился со своими насмешками!

Кажется, ему не составляет никакого труда прочитать ее мысли.

Да, но что же ей делать?

На карту поставлена ее жизнь. Если он признает ее виновной в убийстве, она лишится головы. Или, что еще хуже, заживо сгорит на костре. Убийство мужа считается особо тяжким преступлением, и за него полагается сжигать на костре. Ее дети перейдут под попечительство короны, и их судьба решится так, как пожелает король. Ее земли будут конфискованы, доходы пополнят королевскую казну – но только после того, как люди вроде Хью де Боукера заберут свою долю.

И если король настроен столь решительно, ей нужно остановить этот процесс. Виновна она или нет – это не имеет значения. Они заберут у нее то, что им надо, – ведь они уже не раз поступали так с другими.

При мысли, что ни ее ум, ни ловкость и хитрость не помогут ей в сражении против мощной государственной машины, Джиневру охватило отчаяние. Однако в следующее мгновение на смену ему пришел гнев. Она не сдастся без борьбы! Речь идет не только о ее будущем, но и о будущем ее дочерей. Ради них она не имеет права отчаиваться и сдаваться.

Джиневра медленно прошла в дом и поднялась в свои покои. Ее губы были плотно сжаты, в глазах горел огонь решимости. Она воспользуется всем оружием, что есть в ее распоряжении. Им придется оглядываться на закон, привести веские доказательства ее предполагаемой виновности в преступлениях. Они будут вынуждены допрашивать ее по каждому из выдвинутых обвинений. Они станут изобретать доказательства, запугивать свидетелей, чтобы те давали нужные им показания, но она знает закон. Лучше, чем многие законники. Она сможет защитить себя даже перед лордами Звездной палаты. Ведь фактических доказательств ее причастности к смертям мужей нет. Да и откуда они могут быть?

Она не может сражаться с ними физическими средствами, зато у нее есть ум и знания.

Джиневра стояла посреди своей спальни и прислушивалась к карканью грачей в тополях у реки. Она думала о лорде Хью – о том, что она увидела под маской резкости и неприступности. Да, она ненавидит и презирает того, кто ради своих грязных целей готов выдвинуть против человека ложные обвинения, однако это не помешает ей применить главное женское оружие.

Джиневра вынула из гладильного пресса итальянское платье из янтарного бархата, расшитое черным шнуром. Четырехугольный вырез был украшен гагатом. В разрезе юбки сюрко был виден котт из черного шелка, расшитого золотом. Джиневра пристально разглядывала платье, а потом удовлетворенно кивнула. Оно отлично подходит для ее целей.

– Боже мой, цыпленочек, какая кутерьма! – вбежала в комнату Тилли. – О, ты сегодня наденешь это платье? Ох, и роскошное оно, ты правильно решила. Да, а что это за гости, если в их честь ты надеваешь такой наряд?

– Они приехали от короля, – ответила Джиневра, раскладывая платье на кровати.

– От короля! – ахнула Тилли. – А что королю вдруг понадобилось от нас?

– Мне это тоже очень интересно, – мрачно бросила Джиневра. – Распусти шнуровку. – Она повернулась к Тилли спиной, и ловкие пальцы старой камеристки быстро расшнуровали корсаж.