Старшему из собравшихся, Дэвису Джефферсу, было лет двадцать, но, если судить по его сухопарой, невообразимо тощей фигуре, молодому человеку нельзя было дать более шестнадцати. Слева от него расположился Чарли Макдермот, еще один юноша с бледной кожей и шапкой пылающе-рыжих волос, ясно намекавшей на его шотландское происхождение. Только один из этих молодых людей крепостью телосложения и ростом напоминал Доминика Стентона. Это был лорд Берлингтон, сын барона из Ноттингема, получивший титул еще в раннем детстве.

Себастьян некоторое время наблюдал за молодыми людьми, затем подошел к их столику, пододвинул стул и сел. Три пары встревоженных глаз уставились на него.

— Я бы хотел перемолвиться с вами, джентльмены, несколькими словами, — сказал он негромко. — Не возражаете?

Трое обменялись быстрыми взглядами.

— Нет. Конечно нет, — сказал Джефферс, слегка заикаясь. — Чем мы могли бы вам помочь, милорд?

— Насколько мне известно, вы вчера были в игорном доме в Мертон-Эбби.

Его собеседник на минуту заколебался, но почти сразу ответил утвердительно.

— С вами был мистер Доминик Стентон?

Рыжеголовый шотландец Макдермот с горячностью вступил в разговор:

— Прошу прощения, но к чему вы клоните, милорд?

Себастьян, стараясь говорить негромко, наклонился к юноше и ответил:

— Я хотел бы знать, не было ли вам случайно известно о недавней ссоре Стентона с каким-либо джентльменом. Может быть, ваш друг навлек на себя чье-то неудовольствие из-за дамы? Или, например, держал неосторожные пари? Делал опрометчивые ставки?

Юноши некоторое время молчали, обдумывая его вопросы. Затем Джефферс покачал головой и произнес:

— Нельзя сказать, чтоб Доминик так уж увлекался юбками. Никогда по-крупному не играл, ни в каких мошенничествах не участвовал.

— Был ли он знаком с мистером Барклеем Кармайклом?

— Вы смеетесь над нами? Сам Кармайкл, великий из великих, светский лев? Конечно, мы все восхищались им, но… Нет, мы не были знакомы.

Неожиданно в разговор вступил Берлингтон.

— Милорд, вы пытаетесь догадаться, кто мог совершить это злодейство?

Лицо юноши было бледным и словно опухло от слез. Когда Себастьян попытался заглянуть ему в глаза, тот поспешил отвести взгляд в сторону.

— А у вас нет никаких предположений о том, кто мог это сделать?

Все трое покачали головами.

— Где вы, джентльмены, находились после вчерашнего матча?

— Мы поехали в «Белого монаха», — ответил ему Макдермот. — Это одна харчевня неподалеку от аббатства.

— И долго вы там были?

— Почти до полуночи. Но Доминик уехал много раньше нас. Его мать давала вчера обед и просила его быть дома без опозданий.

— Значит, он уехал один?

И снова трое обменялись встревоженными взглядами, прежде чем дал ответ Берлингтон. Юноша облизнул пересохшие губы и сказал:

— Он попросил меня поехать с ним вместе, объяснил, что ему не хочется скакать обратно в Лондон одному. Но я высмеял его. Сказал, что он трусит, как горничная, того и гляди в обморок упадет.

При последних словах голос юноши прервался, и он опустил глаза.

— В какое время он оставил вас?

— Примерно в половине шестого, я думаю. — Макдермот оглядел товарищей, ожидая подтверждения своих слов. Остальные закивали, давая понять, что согласны. — Да, в пять тридцать.

— Он сам правил экипажем?

— Нет. Мы все отправились в Мертон-Эбби верхом.