Тем не менее, сегодня вечером я туда не пошла. Я собиралась перекусить у себя, последним яблоком и сушеными вишнями.

Около половины одиннадцатого в мою дверь постучали.

Я подпрыгнула, больше из-за того, что ждала чего-то подобного, чем из-за удивления. Я отложила книгу с пьесами Чехова, и спросила: «Кто там?», прекрасно зная, кто пришел.

— Можно войти? — спросил он. Формальный, мелодичный, чужой.

— Я бы предпочла, чтобы ты оставил меня в покое.

Он не обратил особого внимания на мои слова:

— Хорошо, Дейша. Я спущусь в библиотеку. Никого кроме нас. Свежий кофе. Я буду ждать до полуночи. Потом у меня дела.

Я встала, подошла к двери и высказалась с удивившим меня саму хрустящим ядом в голосе:

— Дела? Выслеживать животных в лесу и разрывать их на части, чтобы добыть правильную свежую кровь? Такие дела?

Наступила тишина. Затем он сказал:

— Я буду ждать до полуночи.

И исчез. Я знала это, хотя и не слышала, как он ушел.

Я вошла в библиотеку после одиннадцати, одетая в свадебное платье. Я рассказала ему об этом.

— Это к несчастью, — заметила я небрежно, — жениху видеть невесту в ее платье до свадьбы. Но наш брак портить уже некуда, не так ли?

Он сидел в кресле, вытянув длинные ноги к огню. На нем были джинсы, свитер и сапоги для поздней прогулки. Со спинки кресла свисала кожаная куртка.

Кофе давно остыл, но несмотря на это, он встал, налил чашку и подал мне. Ему удалось — он всегда справлялся с этим — передать её, не касаясь меня.

Затем он отошел и встал у очага, глядя на высокие книжные полки.

— Дейша, — сказал он, — я понимаю, насколько ты смущена и сердита…

— Да ну..?

— …но я прошу тебя выслушать. Не перебивая и разрушая комнату…

— О, Бога ради…

— Дейша.

Глаза его почти добела выцвели из зеленого стекла. Он с ума сходил от ярости, но, в отличие от меня, контролировал злость. Он использовал её, как удар хлыста, молнией рассекающий комнату. И в то же время — боль на его лице. Скрытая боль, и… разочарование… или отчаяние? Только это удержало меня от того, чтобы развернуться и уйти. Я застыла столбом, и думала: «Ему так же больно, как и мне. Почему? Кто сделал это с ним? Боже, он ненавидит идею жениться на мне так же сильно, как и я. Или… он ненавидит способ, которым его… нас… использовали.»

— Хорошо, — Я села в кресло и поставила чашку с холодным кофе на пол. — Говори. Я слушаю.

— Спасибо.

Громадные старинные часы тикали на каминной полке. Тик-так-тик-так. Щелчок в секунду. Шестьдесят. Минута, о которой он просил меня прежде. Минута, которую дрожащая Юнона держала меня на свету.

— Дейша. Я отлично понимаю, что ты не хочешь быть здесь, наедине со мной. Я надеялся, что будет иначе, но я не удивлен. Тебе пришлось оставить свой дом, знакомых людей, любовь, стабильность…

Я обещала молчать; я не возразила.

— … переехать в гребаный памятник старины и стать партнером какого-то парня, которого ты видела только в видеоролике. Я буду честен. Меня тянет к тебе с тех пор, как я увидел твои фото. Я тупо подумал: «Это прекрасная, сильная женщина, которую я хотел бы узнать получше. Может, мы сможем сделать что-то из этого запланированного беспорядка. В смысле, что-то для нас с тобой. Дети — последнее, о чём я думал. У нас было бы полно времени, в конце концов, чтобы прийти к этому решению.