— Может, подбросить вас до дома? — галантно предложил я Ане не прощанье.

— Нет, спасибо, — она, улыбаясь, покачала головой и погладила по руке забормотавшего что-то Костю.

Я пообещал заскочить на днях, и побрёл по коридору к выходу. Перспектива провести вечер с капризным ребёнком, каковым является Наташка, в то время как на свете существуют женщины с Аниными формами, угнетала меня.

Сетуя на несправедливость судьбы, я взглянул на часы и дальше помчался уже вприпрыжку. Было без пяти минут восемь.

Вечерний город жил своей праздной жизнью, сверкая огнями рекламы и подмигивая на перекрёстках разноцветными глазами светофоров. Движение на улицах было оживлённым, поэтому я немного опоздал.

Наташа стояла возле дома. Рядом с ней топтался какой-то тип. Подъехав ближе, я вгляделся в знакомые очертания его чуть сутуловатой широкоплечей фигуры и поморщился от досады. Если и бывают несчастливые дни, то сегодня, похоже, выдался именно такой.

Мне бы очень не хотелось, чтобы о нашей с Наташкой встрече знал её отец и мой бывший тренер, Владимир Борисович. Столкнуться с ним вот так, нос к носу у его подъезда совсем не входило в мои планы. Дело в том, что наши с ним отношения сильно изменились за последние годы. Да и он сам стал другим.

Лет десять назад, когда вдруг стали необычайно востребованы люди с крепкими мышцами и железными нервами, он не стал упускать свой шанс. Собрал вокруг себя таких же бывших спортсменов, своих учеников, и без лишних слов организовал собственную группировку.

Богданов всегда был решительным человеком, не боялся терять, если мог найти, поэтому довольно скоро завоевал авторитет. Его бригада со временем поднялась от мелкого рэкета на рынках до более серьёзных дел, потом и легализовалась потихоньку под видом охранного агентства.

Криминальные войны за передел территории не наносили особого ущерба Богданову и его людям. Он всегда умел почувствовать опасность и нанести удар на мгновение раньше. Жёсткая школа ринга пригодилась в жизни.

Когда я, окончив службу, вернулся домой, то, столкнувшись с бывшим тренером возле дома, не сразу его и узнал. Да, он по-прежнему жил в нашем доме, откупив, правда, для себя целый этаж. Но теперь, сидя за рулём новенького «Лексуса», он был совсем не похож на того Владимира Борисовича, который в течение доброго десятка лет вбивал в меня изящное искусство бокса. Стал жёстче, холоднее, и в глазах у него появился тот особый ледок, характерный для людей, привыкших, не задумываясь, распоряжаться чужими жизнями. Так и не получилось у нас разговора в ту первую после долгой разлуки, памятную встречу. Я был откровенно неинтересен Богданову в его новом обличье, и, не стану скрывать, меня это задело. Хотя виду я не подал.

С тех пор так и повелось: при встрече я здороваюсь, он кивает в ответ, и случайный прохожий никогда не поверит, что скромного хирурга Махницкого и крутого бизнесмена Богданова может что-либо связывать. А, может, и не связывает ничего, кроме моих воспоминаний?

Лишь один-единственный раз он снизошёл до того, чтобы обратиться ко мне даже не с просьбой, а с пожеланием. Года полтора назад, когда Наташка, окончив колледж, к вящему удивлению родных и друзей решила вдруг пойти работать по специальности, Богданов не стал долго спорить. В конце концов, это была его собственная дочь, и характер она унаследовала от отца. Поэтому он ограничился тем, что пристроил её на работу в одно из лучших хирургических отделений города, где к тому времени уже работал и я.

При нашей очередной встрече он остановился и, глядя куда-то вдаль мимо меня, произнёс:

— Саша, вы там с Наташкой теперь вместе работаете. Ты пригляди за ней, если что… Молодая она ещё, глупостей может наделать.

Потом на секунду пристально заглянул в мои глаза, как когда-то в детстве, и добавил:

— А ты молодец, что вернулся домой.