Гном со своей гнусной ухмылкой показался мне простым милым парнем по сравнению с разгуливающим по ночной больнице обладателем пистолета. Ребята Гнома, по крайней мере, не торопятся пускать в ход огнестрельное оружие, а этот явно не сомневался, что делать с нежданным гостем, заглянувшим на огонёк.

Я наконец остановился, укрывшись на всякий случай за толстым стволом старого тополя, и закурил. Не многовато ли приключений для одного вечера, подумалось мне. Да и всю последнюю неделю вряд ли можно назвать бедной на разного рода события.

Скорее наоборот. Столько всего случилось, перепутавшись между собой, что и не знаешь, за что хвататься. Докуренная сигарета обожгла пальцы, и я, шипя, отбросил окурок. Всё ещё пытаясь привести в порядок разрозненные мысли, роившиеся в голове, я направился в своё отделение. Интересно, Наташа заметила что-нибудь необычное сегодня вечером?

Поздоровавшись с ночным охранником, сидевшим в холле, я прошёл к лифту.

— Что, и вас вызвали? — окрикнул он меня.

— Тяжёлый больной поступил? — ответил я вопросом на вопрос, не имея желания уточнять причины своего ночного визита.

— Вроде бы, — кивнул он в ответ.

Он явно скучал на дежурстве и ему хотелось поболтать.

— Заведующий ваш уж с час, как здесь. А вы что-то припозднились. Или в гостях где были? — привлёк его внимание мой наряд.

Я кивнул. Открывшаяся дверь лифта избавила меня от необходимости продолжать разговор.

Итак, Бакутин тоже в больнице. Ну, его-то появление вполне объяснимо, если действительно поступил тяжёлый больной, требующий присутствия шефа. В отделении стояла тишина, лишь где-то чуть слышно работал телевизор.

Я покрутил головой, пытаясь выяснить источник звука, и направился к сестринской. Дверь была слегка приоткрыта и в проёме пробивался голубоватый луч света. Постучав, я вошёл.

Наташа сидела на диване, поджав под себя ноги, и держа в руках вязание. Спицы тускло отражали блики экрана.

— Привет. Не помешаю? — на всякий случай спросил я.

Наташка покачала головой и сделала приглашающий жест. На шее у неё красовался шарфик, прикрывающий, видимо, компресс.

— Как горло? Есть улучшения? Слушай, ты где умудрилась простудиться? Ведь на улице ещё не холодно, — забросал я её вопросами.

Она пожала плечами и улыбнулась, сменив дневной гнев на милость.

— Говорил ведь тебе одеваться теплее — продолжал я, вспомнив, в каком виде она выскочила ко мне на улицу. — Возись теперь с тобой.

Наташа удивлённо подняла брови и прохрипела:

— Я не прошу со мной возиться. Вам, наверное, итак недосуг в связи с предстоящим бракосочетанием.

— Каким ещё бракосочетанием?! — взвился я. — Вы что, все сговорились сегодня?

Не сдержавшись, я говорил громче, чем следовало, и моя собеседница приложила пальчик к губам.

— Послушай, Наташа. Во-первых, я не собираюсь вносить изменения в свою холостую жизнь. Ни сейчас, ни в ближайшем будущем. И прекрати, пожалуйста, глупо улыбаться. Во-вторых, мы с тобой, вроде бы, перешли на «ты», хоть и без особого одобрения с моей стороны. Так что лучше продолжай в том же духе, а то у меня складывается впечатление, что на меня за что-то дуешься.

— За что-то? — Наташа оживилась. — А пройти мимо, даже не поздоровавшись, это что, по-вашему, не повод для обид?

— Ну, знаешь, — ответил я. — Ты девушка молодая, многого ещё не понимаешь. По отделению пошли, со слов Бориса Альбертовича, слухи, касающиеся нас с тобой, и я решил позаботиться о твоей репутации.