Мы въехали в город и двинулись к центру, где были бои. Подъехав к одиноко стоявшему грузовику с тентом, я остановил машину.

— Посмотрим здесь, — сказал я.

— Правильно. — Курмет взял автомат и выбрался из «тойоты». Я последовал за ним, незаметно вытаскивая пистолет из-за пояса и перекладывая его в карман куртки.

— Стой здесь. — Курмет забросил автомат за спину и полез в кузов через задний борт. С диким шумом и карканьем оттуда вырвалась стая ворон. Меня накрыла плотная волна трупного запаха. Желудок подпрыгнул к горлу, я непроизвольно зажал рот и нос руками.

В ту же секунду из-под тента как ошпаренный выскочил Курмет. Кашляя и плюясь, он злобно ругался.

— Кажьэтся, здесь есть, — сказал он, отдышавшись. — Достань нож, обрежь тент с этой стороны. Я обрежю с другой. А то там дыщать неч-щем.

Осторожно поддерживая пистолет, я вытащил нож и начал резать брезентовый тент. Вонь из кузова шла неописуемая. Вокруг роились мириады мух, и я свободной рукой отгонял их от лица — мне было жутко подумать о том, что на меня сядет муха, только что пировавшая на полуразложившемся трупе.

Мы содрали тент, и Курмет снова полез в кузов. Он спокойно двигался между валявшимися там покойниками — железные нервы были у этого человека. Я снял пистолет с предохранителя и дослал патрон: время подходило.

— Лови! — крикнул Курмет и начал бросать тяжелые свертки. Они мне знакомы, эти общевойсковые защитные комбинезоны, сокращенно ОЗК. Я подобрал их и бросил в машину. Курмет тем временем повесил на себя две сумки с противогазами, спрыгнул с кузова и подошел к «тойоте». Так, теперь пора. Перед Толей как-нибудь отбрехаюсь.

Я отошел на три шага, вынул пистолет и прицелился в широкую спину Курмета. Итак, ну!.. Ну, черт возьми!

Проклятый палец отказывался нажимать на спуск. Пистолет подпрыгивал у меня в руке. Как плохо! Не могу выстрелить, хоть ты тресни! Убить, оказывается, так трудно…

Тут Курмет выпрямился и посмотрел на меня. На его лице появилось странное выражение — смесь легкого удивления и дикой злобы.

— Ах ты говнюк! — Он в считанные доли секунды выхватил из-за спины автомат и направил его на меня. Я услышал сухой металлический щелчок. Еще один. Удивление на лице Курмета переросло в потрясение — он еще не понял, что пока я ждал, когда он вернется к машине из гостиницы, мне пришло в голову разрядить его автомат.

Курмет заревел как динозавр, перехватил «Узи» за ствол и бросился на меня. Но я по-прежнему не мог выстрелить и вместо этого просто дал стрекача. Он же, недолго думая, метнул вслед мне нож и едва не попал. Я отскочил в сторону, а Курмет, как птица, взлетел в кузов и сорвал с одного из трупов автомат.

И тут я как будто со стороны начал воспринимать окружающее. Вот я вижу стоящего в кузове бандита с «калашниковым» — на лице его уже явно читается торжество. А вот внизу инженер Андрей Маскаев, оборванный, грязный, занесенный в мертвый город злым случаем и собственной жадностью. В руке он держит пистолет, столь же для него уместный, сколь микроскоп для неандертальца, и на лице его написан смертельный ужас.

Время словно замедлилось. Секунды стали растягиваться в минуты; медленно, страшно медленно левая рука Андрея обхватила запястье правой, и переставший дрожать пистолет поднялся и уставился на стоящего в кузове Курмета.

А тот тем временем уже снял автомат с предохранителя, передернул затвор и навел ствол на стоящего внизу инженера Маскаева, уверенный в том, что выстрелить тот так и не сможет.

Но выстрел снизу прозвучал. Прозвучал на миг раньше, чем хлестнувшая сверху очередь. Пистолетная пуля ударила «торпеду» в лицо.