И тогда, провожая взглядом очередной лист, видит мужчину, стоящего под деревьями на другом берегу озера.

  Он очень, очень долго стоит неподвижно, наблюдая за ней, а потом направляется в ее сторону. На нем сапоги и длинная куртка. Под правой рукой он несет двустволку с откинутыми стволами. Волосы и борода у него слишком длинные, а глаза красные и слезящиеся. Когда он подходит ближе, она видит, что висит у него на поясе. Это пара окровавленных кроликов. Мертвые они кажутся до нелепости длинными и тонкими.

  Папа называет таких людей одним словом: браконьеры. Они приходят на не принадлежащую им землю и убивают там животных — оленей, кроликов и фазанов. Ей всегда кажется, что это слово очень смешное  —  браконьер. Ведь браком называют свадьбу. Так можно назвать человека, который часто женится. Теперь она вспоминает об этом, видя приближающегося незнакомца, и ее губы растягиваются в улыбке.

  Браконьер спрашивает, можно ли присесть рядом с нею, и она говорит ему: да, можно.

  Он садится на корточки и кладет ружье в траву.

 —  Ты здесь одна?  —  спрашивает он.

  — Да. Мой отец говорит, что можно...

 —  А где твой отец?

 —  Он в доме.

 —  И не придет сюда?

  — Нет.

 —  Я хочу показать тебе одну штуку,  —  говорит он. — Кое-что такое, что тебе понравится.

  Его глаза сделались совсем влажными будто он вот-вот заплачет. Он улыбается; зубы у него черные и гнилые. Ей впервые становится страшно. Она пытается встать, но он хватает ее за плечи и валит на одеяло. Она пытается кричать, но он затыкает ей рот большой волосатой рукой. Внезапно он наваливается на нее всей своей тушей, и она чувствует себя словно парализованной его тяжестью. Одной рукой он задирает ей платье и раздирает нижнее белье.

  Боль не похожа ни на что такое, что ей когда-либо доводилось испытывать. Ей кажется, будто ее раздирают пополам. Он держит ее руки за головой одной рукой, а второй продолжает затыкать рот, так что она не может кричать. Она чувствует, как к ее ноге прижимаются еще не остывшие тела убитых кроликов. Потом лицо браконьера искажается, как будто ему самому сделалось больно, и все прекращается так же внезапно, как и началось.

  Он снова говорит:

 —  Видала кролей? Видала, что я сделал с этими кролями?

  Она пытается кивнуть, но грязная ручища, зажимающая ей рот, давит с такой силой, что она не может пошевелить головой.

  — Если ты когда-нибудь скажешь хоть кому-нибудь о том, что здесь сегодня произошло, я сделаю с тобой то же самое. А потом и с твоим отцом. Я застрелю вас обоих и привешу ваши бошки к своему поясу. Ты меня слышишь, девчонка?

  Она начинает плакать.

  — Ты очень плохая девчонка,  —  говорит он.  —  О да, теперь я это вижу. Я же знаю, что на самом деле тебе это понравилось.

  А потом он снова делает с ней то же самое.

  Ее начинает трясти. Такого с ней еще никогда не бывало во сне. Кто-то зовет ее по имени: «Кэтрин... Кэтрин... Проснитесь!» "Странно,  —  думает она,  —  почему он называет меня Кэтрин? Мое имя  —  Анна..."

 Хорст Нойманн еще раз с силой потряс ее и прокричал:

 — Кэтрин, проснитесь, черт возьми! У нас серьезные неприятности!

 Глава 59

  Линкольншир, Англия

 Ровно в три часа ночи «Лизандер» пробился через плотные облака и совершил посадку на взлетно-посадочной полосе небольшой авиабазы Королевских ВВС, расположенной в двух милях от города Гримсби.