Том взглянул Райму в глаза. Пустота.

Он взял пузырек, извлек вторую таблетку клонидина и сунул ее Линкольну под язык.

Никакой реакции.

Рестон почувствовал свою беспомощность. Они с Купером стояли в полном молчании. Том вспоминал годы, проведенные с Раймом. Они часто ссорились, порой очень серьезно, но Рестон всю свою жизнь помогал больным и умел не принимать раздражение своих пациентов близко к сердцу. Умел вообще его не воспринимать.

Райм хотел выгнать его примерно столько же раз, сколько он сам собирался уйти от него.

Но он знал, что их расставание не может продлиться больше одного дня. Так всегда и было.

И вот сейчас, глядя на Райма и думая, почему же так долго не едут врачи, Том задавался вопросом: а нет ли его вины в происшедшем? Дисрефлексия часто является следствием внутреннего напряжения, вызванного переполнением мочевого пузыря или кишечника. Так как Райм не испытывал никаких соответствующих позывов, Тому приходилось жестко контролировать количество съеденной Линкольном пищи и выпитой жидкости для определения оптимальных интервалов опорожнения мочевого пузыря и кишечника. Возможно, сегодня он сделал какую-то ошибку в расчетах? Нет, скорее всего нет, но, может быть, стресс из-за двух очень сложных дел усилил внутреннее напряжение. Ему следовало бы чаще проверять.

«Мне следовало быть умнее. Следовало быть тверже…»

Потеря Райма означала потерю лучшего криминалиста в городе, если не во всем мире, и одновременно потерю огромного числа других людей — жертв тех преступников, которые без Линкольна уйдут от правосудия.

Потеря Райма означала для него потерю самого близкого друга.

Тем не менее он сохранял спокойствие. Люди его профессии очень быстро этому учатся. Быстрые и правильные решения невозможно принимать в панике.

Постепенно цвет лица Райма нормализовался, и они снова усадили его в кресло. В любом случае у них вряд ли хватило бы сил достаточно долго держать его в вертикальном положении.

— Линкольн, ты меня слышишь?

Никакого ответа.

Мгновение спустя голова Райма покачнулась, он что-то прошептал.

— Линкольн, с тобой все будет в порядке. Доктор Метц уже направил к нам группу врачей.

Вновь шепот.

— Все в порядке, Линкольн. С тобой все будет в порядке.

Слабым голосом Райм произнес:

— Вы должны ей сказать…

— Линкольн, не двигайся.

— Сакс.

— Она в школе, куда ты ее направил, — напомнил Купер. — Она еще не вернулась.

— Вы должны сообщить Сакс… — Голос сорвался.

— Я сообщу, Линкольн. Сообщу ей. Как только она позвонит, — заверил его Том.

— Ей не надо мешать сейчас, — добавил Купер. — Она преследует Гальта.

— Сообщите ей…

Райм снова потерял сознание. Том злобно выглянул в окно, как будто его демонстративное раздражение могло ускорить приезд «скорой помощи». Но на улице он увидел лишь людей, идущих на здоровых ногах, бегущих, едущих на велосипеде по парку, и все они производили впечатление какой-то удивительной беззаботности.

62

Рон Пуласки посмотрел на Сакс, которая украдкой заглядывала в одно из окон на заднем фасаде школы.

Она пыталась занять более удобное положение у окна, из которого можно было бы увидеть, где находится Гальт. Отсюда стоны были практически не слышны, так как дизель работал где-то совсем близко — скорее всего прямо за забором.

И тут раздался более громкий стон.

Сакс повернулась и, кивнув на дверь, прошептала:

— Нам нужно ее выручать. Надо прикрывать друг друга. Кто-то пойдет через верх, а кто-то отсюда. Ты пойдешь здесь или по пожарной лестнице?

Пуласки глянул направо, где ржавая металлическая лестница вела к платформе и открытому окну.