Сыну Филиппу она подарила Новгородскую Деву, которой очень дорожила.
— Можно подумать, что вы собираетесь умереть, — сказала Аделаида.
Королева-мать отвернулась; проницательность подруги пугала ее. Усталая, больная, теряя мало-помалу зрение, Анна знала, что скоро умрет. Она хотела, чтобы это произошло на русской земле. Она знала, что больна серьезнее, чем говорили лекари, и скрывала это от всех, чтобы ее не задерживали. Аделаиде было трудно лгать, она хорошо знала Анну, но Анне удалось обмануть и ее.
С согласия Филиппа Анна подписала грамоту в пользу церкви Святого Викентия Санлиского. В грамоте говорилось:
«Я, Анна, понимая сердцем и разумом красоту и славу церкви и помня, что написано: „Счастливы те, кто был приглашен на свадьбу Агнца Божьего“, и то, что Христос сказал: „Те, кто выделяет меня, получат вечную жизнь“, — я спросила себя, каким образом смогу я однажды участвовать в этом счастье, в этой вечной жизни? Мое сердце приняло решение построить церковь Христа, чтобы теснее слиться с Христом и его верой. И я приказала построить и посвятить Христу церковь в честь святой Троицы, Девы Марии, Богородицы и святого Викентия, мученика. Я принесла в дар часть своего имущества и часть того, что король Генрих, мой супруг, дал мне при бракосочетании.
Это имущество, милостью моего сына, ставшего королем, с согласия всех знатных людей королевства я отдаю церкви, чтобы здесь могли жить спокойные, миролюбивые и набожные мужи, служащие Богу, отрекшиеся от мира, принявшие церковную жизнь по правилам, записанным святыми апостолами и святым Августином.
Пусть они денно и нощно замаливают грехи короля Генриха, моих детей и моих друзей, а также мои. И пусть, благодаря их молитве, я предстану перед Господом по возможности чистой.
Землю рядом с церковью, с пекарней и обычными доходами от этой земли; девять жилищ со всеми общинными угодьями и доходами, принадлежавшими мне в этом месте; право бесплатного ввоза продуктов в город, в пригороде которого церковь была построена, — я уступаю церкви. И из того, что принадлежит городу, а именно: мельницу в поселении Губьё, ферму Блан-Мениль, владение в поселении под названием Креспи.
Я уступаю все в пользование церкви Святого Викентия и его каноникам».
Отдав столько, сколько позволяло ей ее положение, королева попрощалась с теми, кто так верно служил ей долгие годы. Окружение королевы Берты с радостью отнеслось к отъезду королевы-матери. Это впечатление несколько смягчилось поведением короля. Филипп настоял на том, чтобы проводить мать до корабля.
Они прибыли в Руан жарким июньским вечером. Гийом принял их с обычным своим великодушием. После трех дней праздников, пиршеств, турниров и крестных ходов настало время отъезда.
Рассвет предвещал яркий день.
«Мора», заново приведенная в порядок, чуть покачивалась на волнах Сены. Шумная и яркая толпа ожидала прибытия кортежа, сопровождавшего королеву-мать.
Наконец зазвучали трубы.
Рыцари герцогской охраны в ярких красочных одеяниях, на богато убранных боевых конях проехали, не глядя на толпу. За ними ехали вельможи, графы и бароны, принцы и епископы — все в расшитых золотом и серебром одеждах. Затем следовали король Франции и король Англии. Трудно сказать, кто из них был более богато одет. Потом появились носилки дам: Матильды, несшей цвета Нормандии и Англии, и Анны, несшей цвета Франции. На королеве-матери было платье, присланное из Византии, белое, с тяжелым золотым шитьем. Как все было красиво вокруг нее в этот день! Но Анна смотрела только на «Мору» и неясные очертания человека, стоявшего на носу корабля.
Со слезами на глазах Анна попрощалась с сыновьями и благословила их. Филипп уже сожалел о том, что разрешил это путешествие. Он смотрел на мать, и в памяти беспорядочно толпились воспоминания детства. |