— Я не сделаю этого.

— Вы сделаете из любви ко мне.

* * *

Вернувшись в замок Крепи, Анна провела многие дни у изголовья своего пасынка, тяжело раненного воинами Филиппа. Симон молил Деву Марию сохранить ему жизнь, чтобы загладить грехи отца. Богоматерь, целительница немощных, услышала его и исполнила его просьбу.

Тогда Симон высказал пожелание покинуть мир и уйти в монахи. С согласия мачехи он перенес тело Рауля из Мондидье в Сен-Арну де Крепи. Когда извлекли тело, Симон хотел в последний раз взглянуть на лицо отца. Разложение сделало свое дело, труп был обезображен червями.

— Вот чем кончается слава великих мира сего! — воскликнул Симон.

Это укрепило его в желании удалиться в монастырь.

* * *

Королева-мать подчинилась наконец желанию сына. Она обосновалась в Мелоне, затем в Санли, где вновь стала посещать бедняков и созданные ею школы.

Вместе с Филиппом 23 мая 1075 года она поехала в Блуа и подписала грамоту в пользу монастыря Понтлевуа. Когда они вернулись из этой поездки, посланец герцога Нормандского просил, чтобы она его приняла. Вместе с письмом от Гийома посланец передал ей кольцо. При виде кольца Анна вскрикнула и потеряла сознание.

Приближенные бросились к ней, но ее недомогание продлилось недолго. Преклонив колено, посланец с беспокойством смотрел на королеву. Герцог приказал точно запомнить каждое слово и каждый жест королевы. Не будет ли он наказан за впечатление, которое произвело послание?

С некоторых пор зрение Анны стало ухудшаться. Она не смогла сейчас прочесть письмо Гийома. Анна послала за юной Бланш де Шовиньи, единственной из всех ее придворных дам, умевшей читать, и попросила ее прочесть письмо. Запинаясь, Бланш прочитала:

«Королева Анна, так как вы читаете это письмо и в руках у вас кольцо, вы знаете, что мой вассал и друг, Рыцарь в маске, вернулся. При виде вашего кольца он чуть не умер. То, что не смогли сделать неверные, сделала память о вас. Из любви к вам и к нему я согласен говорить от вашего имени с королем Филиппом. Я делаю это с большим огорчением. Но страдания моего друга, его искренняя вера в Бога, его желание сдержать клятву и, конечно, ваша настойчивая просьба побудили меня согласиться на то, в чем я раньше отказывал вам. У посланца, представшего перед вами, есть письмо к вашему сыну, в котором говорится, что я не возражаю против передачи Вексина де Крепи королю при условии, что Филипп отпустит вас поклониться могиле матери и что я дам в ваше распоряжение корабль и рыцарей. Вы хорошо знаете корабль, о котором идет речь. Этот корабль помог мне завоевать Англию, имя его — „Мора“. Вы, полагаю, догадываетесь, что этим королева Матильда и я, — мы даем вам доказательство нашей любви. Пусть Господь, Богоматерь и святой архангел Михаил ведут вас в вашем долгом и опасном путешествии. С сегодняшнего дня я буду молиться за успех путешествия и ваше скорое к нам возвращение.

Гийом, герцог Нормандский и король Англии».

Бланш де Шовиньи, читавшая послание, стоя на коленях перед королевой, взглянула на Анну прекрасными, полными слез глазами.

— Не покидайте нас, королева! Что станет с нами без вас?

— Твои слезы трогают меня, дитя мое. Осуши их, потому что я счастлива.

— Разрешите мне поехать с вами!

— Если король разрешит, я согласна, малышка. Ты станешь моими глазами, потому что скоро я совсем уже ничего не буду видеть.

* * *

Филипп очень рассердился, получив письмо Гийома. Он грозился разорвать недавно подписанный мир. Его супруга, королева Берта, никогда не любившая свекровь, заметила мужу, что невмешательство Нормандии в вексинское наследство гораздо важнее предполагаемого паломничества.