Гийом тоже снял шлем. На помосте Матильда крепко сжала руку Анны.

Несмотря на умение сражаться, граф Валуа не обладал ни ловкостью, ни молодостью своего противника. Каждый удар Гийома попадал в цель и причинял боль. У герцога была сила молодого быка, он продвигался вперед, не заботясь о защите, охваченный желанием победить. Вопреки правилу, Рауль де Крепи внезапно нанес удар сплеча. Гийом отразил его. Злость взыграла у герцога. Ударом меча он обезоружил графа.

Будучи хорошим игроком, де Валуа стремительно протянул руку победителю и направился к трибуне поклониться дамам и судьям. Призывно затрубил рог. Глашатай закричал:

— Знаменосцы, садитесь на коней и возвращайтесь домой. А вы, сеньоры, бароны и рыцари, бившиеся здесь, вы хорошо выполнили свой долг, так что теперь можете идти. Награда уже присуждена, и вечером она будет вручена победителям.

Трубы протрубили конец турнира, и участники турнира в веселом беспорядке покинули его.

Вечером, в большой дворцовой зале в Фекампе после роскошного ужина было объявлено о вручении наград. Почетный рыцарь в сопровождении герольда поклонился французской королеве, показывая тем самым, что она выбрана для этой церемонии. Анна последовала за почетным рыцарем, несшим обрубок копья. В сопровождении судей и герольдов они трижды обошли залу, прежде чем остановиться перед одержавшим победу.

— Ой, Шони! Так это оказывается были вы! — воскликнула королева.

— Простите меня, ваше величество, — сказал де Шони, преклоняя колено. — К сожалению, вовсе не я завоевал награду, — не я, но один из моих людей. Он стыдится своего лица, а кроме того — он не рыцарь и, значит, недостоин быть отмеченным вами, ваше величество. Поэтому по совету графини Фландрской и судей я вместо него пришел получить эту награду.

— Я не очень хорошо знаю правила ваших игрищ и полностью полагаюсь на решение графини и судей. Однако я думаю, что всякое лицо, красивое или некрасивое, сотворено Богом и должно быть созерцаемо с тем уважением, которое мы обязаны выказывать Создателю. Если его уродство — дело рук человеческих, на него следует смотреть с состраданием. Если лицо этого человека изуродовано в сражении за князя, его храбрость следует приветствовать. В своей стране я часто видела таких героев. Их все почитали. А если победитель турнира не рыцарь, то, мне кажется, он достоин стать им. Вы как полагаете?

— Я отвечаю за него, как за себя, и готов быть его поручителем…

* * *

Лежа на луговой траве, устремив глаза в звездное небо, Филипп и Оливье из Арля давали убаюкать себя музыке, доносившейся из большой залы замка, где проходили танцы по случаю окончания турнира. Хотя приятели и не были посвящены в тайны друг друга, молодые люди догадывались, что и тот и другой думали сейчас о королеве праздника. Мысленно каждый из них рисовал свою картину, воображая слова и жесты, обращенные к нему одному. Филипп видел, как Анна с распущенными косами, с охапкой цветов в руках, смеясь, бежит к нему навстречу и кричит:

— Векша!.. О мой прекрасный Векша!

Оливье же представлял изгиб ее шеи, гибкость пальцев, касающихся струн арфы; представлял, как Анна, вздыхая, произносит проникновенным голосом:

— Миленький мой Оливье, я никогда не смогу хорошо играть на арфе. Я предпочитаю мои старые гусли.

Оба, Филипп и Оливье, вздохнули одновременно и отвернулись друг от друга, чтобы скрыть напрягшуюся от мечтаний мужскую плоть. Это привело их в смущение.

— Вставай, друг, — сказал Оливье, — некоторые мечтания могут быть пагубны! Я же знаю место у подножия крепостных стен, где много красивых и добрых девушек с толстым задом.