Роанна не была огорчена тем, что бабушка решила передать ведение всех дел в их родовой империи Уэббу, а не ей. Это было только справедливо. Тяжесть всей ответственности все равно лежала на слабеющих плечах Люсинды. Роанна всегда была только исполнителем. Она научилась многому и относилась к своим обязанностям добросовестно, но без любви и интереса.

Морщинистое лицо Люсинды задрожало от волнения.

— Я помнила о нем каждый день с тех пор, как он уехал, — тихо сказала она, — и никогда не прощу себе, что не помогла ему, когда он в этом нуждался. Я должна была подойти к нему и сказать, что не верю в то, что он виновен, а вместо этого с головой ушла в свое горе и не видела, как тяжело ему было переносить мое молчание. Я не боюсь смерти, но умру спокойнее, если Уэбб вернется в Давенкорт, а единственный человек, который может вернуть его, — ты, Роанна.

Роанна никогда не говорила Люсинде, что она подходила к Уэббу на похоронах Джесси, но получила холодный отпор. В глубине души она считала, что шансов убедить Уэбба вернуться у нее меньше, чем у кого бы то ни было. И тем не менее, если Люсинда хочет, чтобы он вернулся, она попытается сделать все возможное и не важно, чего ей это будет стоить.

—  — Где он сейчас живет?

— В одном захолустном городке в Аризоне. Я дам тебе все бумаги, которые передал мне частный детектив. Живет, кстати, не так уж плохо. У него ранчо, разумеется, не идущее ни в какое сравнение с Давенкортом, но не в характере Уэбба опускать руки.

— Когда мне ехать?

— Чем скорее, тем лучше. Я хочу помириться с ним прежде, чем умру.

— Я попытаюсь, — сказала Роанна. Люсинда бросила на свою внучку долгий взгляд, и ее лицо осветила усталая улыбка.

— Ты единственная из моих родственников, кто не говорит с фальшивой бодростью, что я проживу до ста лет. — Она усмехнулась. — Скучные дураки, неужели они думают, что я не знаю, что у меня рак? Я слишком стара, чтобы тратить время на бесполезное лечение, когда и так без помощи докторов скоро отправлюсь очень далеко.

Любые слова, которые можно было сказать в ответ, прозвучали бы фальшиво, и Роанна промолчала. Действительно, все в усадьбе делали вид, что если не будут говорить о ее болезни, то ничего и не случится. Теперь из родственников в доме жили не только Глория и Гарлен. Спустя год после убийства Джесси и отъезда Уэбба им удалось перевезти большую часть своего семейства в Давенкорт. Их сын, Бэрон; решил остаться в городе, но все остальные переехали в поместье. Дочь Глории, Ланетт, перевезла сюда мужа Грега и детей — Корлисс и Брока. Теперь они уже далеко не были детьми — Броку было тридцать, а Корлисс одних лет с Роанной. Люсинда разрешила им поселиться в доме, чтобы заполнить пустоту после убийства Джесси и отъезда Уэбба.

— Ты знаешь, Роанна, что после отъезда Уэбба я изменила свое завещание, — продолжала Люсинда после некоторого молчания. Она взглянула в окно на кусты своих любимых чайных роз и, как будто это придало ей сил, выпрямилась в кресле. — Я сделала тебя главной наследницей. Думаю, ты должна знать — если Уэбб вернется, я опять изменю завещание в его пользу.

Роанна кивнула. Для нее это не имело значения. Она сделает все возможное, чтобы убедить Уэбба вернуться, и не будет считать себя обиженной, если Люсинда изменит свое завещание. Она не могла не признать, что, как бы сильно она ни старалась, у нее все равно не было таланта бизнесмена, которым обладали Люсинда и Уэбб. Риск, азарт большого бизнеса были ей чужды.

— Еще когда ему было четырнадцать, мы договорились, что если он будет постепенно входить в курс ведения дел Давенпортов, то в конце концов станет здесь хозяином, — сказала Люсинда.