«Газ до отказа — он непобедим, сначала газ до отказа, а там поглядим…»

Волга — тяжелая машина. Чтобы ее поставить на водяную подушку, когда колеса несет по собственной прихоти, и автомобиль становится неуправляемым — надо немало постараться.

«И кто его знает, где шаг через край? Газ до отказа, одной ногой — в рай!»

Андрей представил Наталью, как, приехав, обнимет, прижмет ее к себе. Мысли Сталкера были далеко, там, с любимой, и машина, словно поняв, как хочется ему поскорее очутиться рядом с ней, все быстрее и быстрее несла его домой, оставляя за собой длинный водяной шлейф, как у крейсера.

Впереди замерцала желтая стрелка объезда. Ремонтные работы. Опять, наверное, обочины благоустраивают, новые водостоки кладут. Хорошо успел вовремя заметить, можно уйти в соседний ряд, хотя скорость уже сбрасывать поздно.

Он уже начал маневр, когда услышал странный хлопок. В мозгу мелькнула мысль: «Глушитель? Непохоже». Но тут времени на размышления разом не стало, потому что Волгу дернуло и потащило вправо, прямо на щит со стрелкой. Испуга не было, вообще никаких чувств не было. Андрей до последнего пытался выправить несущуюся не туда машину, играя педалями и рулем. Но тяжелая машина не хотела уходить со своей траектории, неумолимо летя прямо на барьер.

Ну, давай же! Ну, еще на метр влево!

Андрей был настолько поглощен этой единственной задачей, что когда Волга сбила щит а затем дернулась, налетев на бетонные блоки, поставленные строителями сразу за щитом, даже не понял, что пробил собой ветровое стекло и вылетел, подобно пушечному ядру, из салона. Дальше была ПУСТОТА.

* * *

— Слушай, я тебя все-таки вот этими самыми руками придушу! Ты хоть понимаешь, что я за ту ночь едва не поседела!

— Поседела бы — был бы повод опробовать краску для волос, только и всего! Кстати, я думаю, что ты эффектно смотрелась бы в амплуа блондинки. Этакая Мэрилин Монро, только более соблазнительных форм. Между прочим, жду — не дождусь, когда снова смогу нормально обнять тебя без этого гипсового панциря! Ты хоть понимаешь, какие муки я здесь терплю в ожидании этого сладостного момента?

— Ты — невыносим. Большего эгоиста, чем ты, я в своей жизни не видела.

— Еще скажи, что ты меня не любишь!

— Я тебя не-на-ви-жу! Понял! Тебе бы лишь повыпендриваться! Поди, еще думал, красиво ли ты разбился! Что, угадала?!

— Значит, замуж за меня не выйдешь?

— Выйду.

— Вот-те раз! А чего это ты вдруг передумала? Это неспроста. Наверняка какие-то меркантильные интересы посетили эту чудную умную головку. Ага, я все понял! Ты надеешься, что все-таки обретешь статус молодой вдовы! Ха-ха! Не получится! Я коварный, я тебя обманул. Ты думала, что осчастливишь собой умирающего человека, и жизнь твоя супружеская будет недолгой, а я вовсе не собираюсь торопиться на тот свет. Ну, что, съела?!

— Ну вот, даже помечтать нельзя…

— Слушай, а если серьезно?

— Я задумала. Если я увижу тебя живым, если самая страшная беда нас минует, то мы больше не будем расставаться и терять время по пустякам. Это как знак свыше. Понимаешь?

— Я же вечный! А ты боялась, что я погибну?

— Да. Очень.

— Странно. Почему бы это?

— Считай это предчувствием, интуицией, внутренним голосом. Чем угодно. И еще скажи, что я ошибалась! Что волноваться было не из-за чего! Ключицу раздробил, руку сломал, ногу сломал, сотрясение заработал, тело — сплошной синяк! Я тебя, когда в первый раз после аварии увидела — думала, в обморок упаду. Даже тошнота к горлу подкатила. А врач заметил, потрепал меня по руке и говорит: «Да вы не волнуйтесь! Муж у вас в рубашке родился.