— Ты пойдешь спать? — тихо спросил над ухом голос Моргана.

Боже, эта восхитительная теплота, что окутала ее, еще и разговаривает его голосом!

— Не говори мне, что этот день уже кончается.

— Он и не кончается. Сейчас только без четверти восемь…

— Отлично! Самое время для бокала шампанского с нью-йоркским дождем! — обрадовалась Дженна и рассмеялась. — Мне еще не пора краснеть за себя?

— Даже не вздумай, — серьезно предупредил ее Морган. — Ты очаровательна.

— Рада, что тебе нравится.

— Только давай все же не будем мешать шампанское с дождем. Не хотелось бы, чтобы такой чудесный день закончился простудой.

— Ну, простуда в любом случае была бы завтра. А какое нам дело до того, что будет завтра?

— То есть ты настаиваешь?

— Нет, пытаюсь философствовать. Кажется, у меня плохо получается…

Шампанское было французским, и пили его в номере Моргана. Разговор, весьма оживленный, вертелся вокруг каких-то важных вещей и интересных историй, но Дженна знала, что, так как некому записать его на диктофон, а потом расшифровать, завтра ни один из них не вспомнит, о чем шла речь.

И замечательно!

— …А когда ты в первый раз поцеловалась?

— Мне было двенадцать, родители отвезли меня на лето в детский лагерь, и там был мальчик… на год старше меня… Мы очень подружились. Убегали в лес при первой же возможности, лазали по деревьям, бегали наперегонки. А однажды он меня догнал, и как-то так получилось… Мы поцеловались. Потом страшно стеснялись друг друга. Безнадежно маленькие дети.

— …А кем была твоя первая девушка?

— …А ты никогда не мечтала прыгнуть с парашютом?

— …А я боюсь китов и кораблей. Ну что ты смеешься?

—.. А я хотел бы троих детей. Или четверых.

— …А я хотела бы выходить замуж в платье цвета чайной розы.

— Не надо, Дженна… Замуж не надо. Сделаешься стервой.

— А твоя жена стерва?

— К черту стерв. Выпьем за тебя?

— И за тебя!

Шампанское в бокале играло золотистыми оттенками прохладного заката. Красиво. Почти так же красиво, как блики света на волосах Дженны и ее улыбающееся глаза. Она всегда обворожительна, а сейчас, когда она еще и расслаблена, от нее вообще глаз не отвести.

Морган чувствовал, что трезвеет от ее красоты, а может, наоборот, это такое странное опьянение…

— Морган, мой рассудок сказал мне, что пора спать. Иначе мы никогда никуда отсюда не улетим.

— Звучит заманчиво.

— Нам завтра на работу. Я пошла. — Дженна решительно поставила бокал на стол и встала.

— И зачем непременно надо было вспомнить о работе? — усмехнулся Морган. Как ни странно, работа его сейчас волновала меньше всего. А больше всего — переливы ярких искорок в крови, губы Дженны, линия ее шеи, и очертания груди, и плоский живот, и красивые бедра…

Он встал. Надо было как-то прервать это безобразие мысли.

— Ой…, Морган, у меня голова кружится, — растерянно улыбнулась Дженна.

— Ничего, это скоро пройдет, — пообещал Морган и поддержал ее под локоть. — Давай я провожу тебя.

Черт подери, ему не хотелось ее провожать. Не хотелось отпускать ее, не хотелось расставаться на те несколько часов, что остались до утра.

— Нет, не надо. — Она покачала головой.

— Тогда оставайся, — произнес он неожиданно хриплым голосом.