Эта ужасная угроза погасила гнев Бэб, и она поспешила заговорить на другую тему.

— Не обращай внимания. Давай не будем ссориться в присутствии детей. Знаешь, мама говорит, что разрешит нам играть в экипаж в следующий раз, когда будет идти дождь, и придержит для нас ключи, если мы захотим.

— Просто здорово! Возможно, это потому, что мы обнаружили маленькое отверстие под жимолостью, но даже не пытались залезть туда, хотя запросто могли это сделать! — воскликнула Бэтти, успокаивая сестру. За десять лет она успела познакомиться со взрывным характером Бэб и хорошо изучить его.

— Я предполагаю, что карета будет вся в пыли, и у нее внутри будет много крыс и пауков, но мне все равно. Ты будешь лошадкой, куклы смогут быть пассажирами-путешественниками, а я сяду напротив.

— Ты всегда так делаешь. Мне больше нравится ездить, чем все время быть лошадкой, и держать эти старые деревянные удила во рту, когда ты то и дело тянешь меня за руки, — ответила бедняжка Бэтти, уставшая от постоянного пребывания в роли лошадки.

— Думаю, сейчас нам лучше пойти и принести воды, — предложила Бэб, опасаясь далее слушать жалобы сестры.

— Не многие бы посмели оставить своих деток совсем одних, без присмотра, с таким великолепным пирогом наедине и знать, что они даже не притронутся к нему, — горделиво сказала Бетти, в то время как они приближались к источнику, каждая с маленькой оловянной бадьей в руке.

Увы! К огорчению этих слишком доверчивых мамочек! Они отсутствовали в течение пяти минут, а когда возвратились обратно, то вид, встретивший эти две пары изумленных глаз, вызвал у них невольный одновременный визг ужаса. Прямо перед ними лежали все четырнадцать кукол, а пирог куда-то исчез.

Какое-то время девочки не могли пошелохнуться и стояли, уставившись на эту ужасную сцену, лишенные каких-либо эмоций. Затем Бэб резко отбросила свою бадью с водой и, сжав кулак, свирепо выкрикнула:

— Это все Сэлли! Она пообещала поплатиться со мной за то, что я ударила ее, когда она ущипнула Мэри Энн, и ей это-таки удалось. Я ей еще покажу! Беги в ту сторону, а я побегу в эту сторону. Скорее! Скорее!

Они ушли — Бэб прямо, а озадаченная Бэтти — послушно кружить в противоположном направлении так быстро, как только она могла, вследствие бега разбрызгивая повсюду за собой воду, поскольку в данных обстоятельствах она забыла поставить ведро наземь. Они обежали вокруг дома с разных сторон и встретились, столкнувшись у черного входа и не обнаружив никаких признаков присутствия вора.

— В переулке! — закричала Бэб.

— Внизу возле источника! — пропыхтела, задыхаясь, Бэтти, и снова одно и то же: одна карабкалась по груде камней, сложенных воедино, всматриваясь через эту каменную стену во все, что было на улице; другая стремглав направлялась к месту, которое они совсем недавно оставили. Но ничего, кроме невинных мордашек одуванчиков, которые, будто завороженные, смотрели на Бэб, и коричневой птички, купавшейся в пруду и перепуганной скоропалительным появлением Бэтти, им не встретилось.

Они поспешили обратно, но только для того, чтобы встретиться с еще одним пугающим событием, заставившим их обеих кричать «Ах!» и стремглав мчаться на веранду в поисках убежища.

Незнакомая собака спокойно сидела посреди руин — всего того, что осталось от былого пиршества, облизываясь после поедания остатков плюшек, после того как проглотила пирог, корзинку и, вероятно, все остальное.

— О, как это отвратительно! — закричала Бэб, которая хотела продлить это сражение, но испугалась, что собака по своей природе не только странное и своеобразное животное, но еще и бесчестное.

— Выглядит, как наш китайский пудель, ты со мной согласна? — прошептала Бэтти, стараясь казаться насколько это возможно меньше за своей более храброй сестрой.