— Да, на тех, у кого эта совесть есть, — согласилась Рослин.

— А вам было удивительно узнать о том, что она у меня есть? — лениво протянул Дуэйн.

— Вобщем-то, нет.

— Довольно, не собираетесь ли вы приделать мне крылышки, только потому, что я решил позаботиться о местных ребятишках?

— Крылышки вам не подойдут, — продолжала Рослин. — Господин Хантер, могу ли я вас попросить об одной любезности?

— Ну же, торопитесь, я не хочу, чтобы эта сверкающая новизной любезность утратила свой блеск. Говорите!

— Тристан сказал мне, что местные жители не любят, когда взрослые незнакомцы дают детям сладости. Не могли бы вы сделать что-нибудь, чтобы изменить их подобное отношение?

— Почему? Вы что, хотите устроить там ярмарку сладостей с бесплатной раздачей конфет?

— Нет нужды в вашем сарказме по этому поводу, — распаляясь, сказала Рослин, услышав из темноты хихиканье Изабеллы.

— Вам могут показаться странными обычаи этих жителей Сахары, — сухо и резко продолжил Дуэйн. — Но даже в Америке есть места, жители которых намеренно живут уединенно, оберегая традиции своих предков. И слава Богу, если они могут себя обеспечить всем необходимым. Но в случае с Аджиной, и я думаю, для вас не секрет, дела обстоят несколько иначе. Они не выживут без посторонней помощи. Но когда европейцы пытаются что-либо изменить в селениях, подобных этому, то главным для них девизом должно быть одно слово — терпение. Архаичные представления невозможно уничтожить одним махом, поэтому нужно запастись гигантским терпением.

Он сильно затянулся, и кончик сигары в темноте стал ярко-красным.

— Запомните, Рослин, то, о чем я только что сказал. Не пытайтесь отправиться туда в одиночку с коробками конфет для малышей. Их матери все равно не оценят даже самых добрых ваших намерений. Они примут вас за сероглазую ведьму…

— Дуэйн, ну это уже слишком! Рослин сама-то почти еще дитя, добрая и нежная, она не понимает всех твоих проблем, — и тут на полуслове Нанетт прервалась и схватилась за сердце.

— В чем дело, Нанетт? — В эту секунду же Дуэйн был уже рядом с ней.

Она какое-то время ничего не говорила, не могла, и было видно, что каждый вздох дается ей с трудом. Потом спазм прошел, и она позволила Дуэйну на руках отнести себя в салон. Уже при свете они увидели, как побледнела Нанетт.

— Немножечко бренди тебе пойдет на пользу, — Рослин поспешила к буфету, где стояли рюмки. За спиной она услышала, как Дуэйн, обращаясь к Тристану, просил вызвать врача. — Позвони мне домой, Тристан, и скажи моему слуге Дауду сесть на машину и как можно быстрее отправляться за доктором Сулейманом.

— Но ведь Сулейман — араб, — попытался возразить Тристан.

— Разве это имеет какое-то значение? — В голосе Дуэйна звучали нетерпеливые нотки. — Он великолепный врач, а Дауд найдет его гораздо быстрее, чем ты или я. Самый ближний французский доктор — в городе, а туда — час езды, и столько же обратно.

— Ладно, — Тристан поспешил к телефону, а Рослин села возле Нанетт и помогла ей выпить несколько маленьких глоточков бренди. Дуэйн на коленях стоял около дивана и что-то говорил по-французски, обращаясь к Нанетт и поглаживая ее худенькую руку. Что-то незнакомое для Рослин было в нем в этот момент.

Изабелла стояла рядом, теребя в руках шифоновый платок. Увидев, как Рослин посмотрела на Дуэйна и попросила его не беспокоиться, она вдруг остановилась.