Неожиданно, так как никто не слышал приближающихся шагов, в комнату вошел мужчина. Он был хорошо сложен, худощав. Несмотря на то, что на нем был европейский костюм, принять его за европейца было невозможно: у него были немного раскосые глаза и впалые щеки. По выражению лица можно было предположить, что он соединяет в себе хитрость с долготерпением и отличным чувством юмора. У него были тонкие, как у женщины, красивой формы руки.

— Мадам Жерар сейчас спит, — произнес он по-английски. — Уверяю вас всех, что причин для беспокойства нет. Когда людям за семьдесят, то сердце уже устало. Я прописываю ей абсолютный покой и постельный режим на ближайшие две-три недели. Хорошо бы нанять сиделку, во всяком случае, чтобы быть уверенным в том, что мадам выполняет режим.

— А вы можете помочь найти сиделку, доктор Сулейман? — обратился к нему Дуэйн.

— Конечно, господин Хантер, если вы меня об этом просите.

— Я бы считал, что мадам Жерар необходимо показать кардиологу, — вступил в разговор Тристан. — Я не оспариваю ваших слов, доктор Сулейман, но мой бабушка выглядела чрезмерно слабой и тяжело дышала.

— Если вас это успокоит, то обязательно, месье, вызовите специалиста, — доктор Сулейман слегка улыбнулся.

— И тем не менее я повторяю, что мадам Жерар находится уже в том возрасте, когда сердечная мышца теряет прежнюю эластичность. У нее также присутствуют некоторые признаки анемии, и этим я займусь более тщательно.

— Несомненно, Доктор Сулейман, мы хотим, чтобы вы продолжали наблюдать за мадам Жерар, — твердо сказал Дуэйн. — Ее затрудненное дыхание как раз и связано с анемией, не так ли? А что вы можете сказать о боли?

— Боль в этой области не всегда свидетельствует о заболевании непосредственно этого органа, в данном случае сердца, господин Хантер. Уверяю вас, для ее возраста у мадам крепкое здоровье, но наш климат в конце концов влияет на большинство европейцев, даже самых здоровых, и ей сейчас просто необходим отдых и покой, во всяком случае, на некоторое время. И если мне будет позволено, я уберу у нее все признаки анемии.

— Вне всякого сомнения, доктор Сулейман, — Дуэйн устало улыбнулся и протянул доктору руку. — Боже, какое же это облегчение услышать ваши слова. Надеюсь, вы понимаете, что мы тут только не думали, ожидая вас.

Араб слегка наклонил голову, а затем, повернувшись, взял у Рослин чашечку кофе, которую она ему приготовила.

— Я очень хочу пить, спасибо, — сказал он по-французски.

— Я англичанка, доктор, — улыбнулась ему в ответ Рослин. — Если мадам не серьезно больна, можно ли мне быть ее сиделкой?

— Ты же не медсестра, дорогая, — воскликнул Тристан.

— Стюардессы должны уметь ухаживать за больным, да и Нанетт, может быть, предпочтет меня незнакомому человеку. — И Рослин посмотрела сначала на Тристана, потом на Дуэйна. — Если только вы, господин Хантер, не хотите взять кого-то другого, — добавила она, обратившись к Дуэйну.

— Я не собираюсь проводить голосование по данному вопросу, — сухо сказал Дуэйн. — Но если Тристан хочет видеть вас сиделкой, а доктор Сулейман считает, что вы с этим справитесь, то у меня просто нет права голоса.

— Для этого не требуется никаких особых навыков, — сказал доктор Сулейман, с любопытством и интересом поглядывая на Рослин. — Единственно, что неукоснительно должно соблюдаться, так это постельный режим. Легче всего этого может добиться тот, у кого есть хорошее терпение, желание и… очарование.