— Ну видел, — неохотно согласилась Наталья. — Что из того?

Одному Богу известно, что еще он мог про меня наговорить…

— Разумеется, он не мог оставить это без внимания! — Катерина никогда не теряла хладнокровия, но сейчас была близка к тому, чтобы вспылить. — Тебе всего лишь семнадцать! Мама и папа предоставили нам достаточную свободу, но они не разрешали тебе слоняться по Белграду без присмотра. Почему с тобой не было мисс Бенсон? Гувернантка должна сопровождать тебя на уроки музыки. Если родители узнают, что ты ходила в кофейню, где собираются студенты, они с ума сойдут!

Наталья снова принялась обрывать лепестки розы своими коротко остриженными перламутровыми ногтями. Несмотря на упрямство и своеволие, она горячо любила родителей и не хотела причинять им неприятности.

— Надеюсь, ты ничего не расскажешь папе и маме? — спросила она, сдвинув брови.

— У меня нет желания сообщать им об этом, — искренне сказала Катерина, — но пока ты не объяснишь, почему оказалась в кофейне со студентами, и пока не пообещаешь, что это не повторится, я не могу обещать хранить молчание.

Сестры брели по саду, настолько увлеченные разговором, что не представляли, куда идут. Наталья понимала, что вынуждена рассказать Катерине о своей связи с Гаврило и его друзьями, но сделать это надо так, чтобы не раскрыть слишком много.

— Гаврило и Неджелко тоже в этом году посещали Консерваторию и…

Они остановились у одной из самых любимых их матерью скамеек в розарии. Место было выбрано так, чтобы можно было наслаждаться чудесным ароматом, и Катерина села на скамью, чувствуя, как растет ее тревога. До сих пор она была уверена, что Наталья всего лишь раз зашла в кофейню, но теперь выясняется, что сестра бывала там неоднократно.

— ..мы случайно познакомились, когда они зашли в мой класс…

— Но у тебя ведь индивидуальные занятия! — возразила Катерина, испугавшись при мысли о том, что простолюдины могут так легко общаться с представительницей королевского дома. — А где же был твой учитель?

— Месье Ласаль опоздал. Он часто задерживается. Иногда вообще не приходит.

Катерина побледнела. Она подумала о том, с какой целью Гаврило и Неджелко, молодые боснийцы, находятся в Сербии.

Если они хотят поднять восстание в Боснии против Габсбургов, тогда связь с представительницей сербского королевского дома им нужна, чтобы заручиться поддержкой престолонаследника или даже самого короля Петра.

— Скажи, а Гаврило и Неджелко интересуются политикой? — спросила Катерина, уже уверенная в ответе.

— Они ведь студенты, — сказала Наталья уклончиво, — а все студенты так или иначе не стоят в стороне от политической жизни.

Ужасная мысль поразила Катерину, и она испугалась.

— Они ведь участвуют в движении «Молодая Босния», не так ли?

Члены этой революционной молодежной организации были известны своей безрассудностью и жестокостью. Четыре года назад один из них пытался убить правителя Боснии. Удайся ему это, гнев Габсбургов мог бы привести к ответным репрессиям и спровоцировать восстание.

— Нет, — решительно возразила Наталья, чувствуя облегчение оттого, что на этот раз ей не пришлось врать. — Ничего подобного.

Она не сказала, что Гаврило и Неджелко не были членами «Молодой Боснии» только потому, что считали ее недостаточно действенной, и состояли в рядах более активной организации.

Катерина облегченно вздохнула. Слава Богу, сестра никак не связана с боснийскими революционерами-фанатиками и, судя по тому, как она говорила о Принципе и его друге, не влюблена ни в одного из них.