Молча ее тело сказало ему то, что она не могла произнести вслух.
Да, ты нужен мне…люби…да, я твоя…
Поскольку он почувствовал ее отклик, он отпустил ее шею. Его руки плотно обхватили ее. Их тела горели огнем под одеждой, изголодавшиеся по свободе от всего, что их отделяло. Жестокость Бена исчезла, и он весь наполнялся сладкой болью желания. Опьяненным мощной смесью жажды и любви, он пытался заполнить себя ее вкусом и чувством. Его язык проник глубоко в безумной жажде, а она стонала, вплотную приникая к нему.
Они стремились быть ближе, и он столкнулся с грубостью рубчиков на остававшемся корсете, пытаясь изучить очертания ее тела. Ее юбки были целым ворохом ткани, защитным слоем. Единственной вещью, доступной ему был ее рот, и он поглощал ее дико, целуя, целуя. Задыхаясь так, будто пробежал не одну милю, Бен зажал в руке ее волосы, вспоминая, как они струились по его телу прошлой ночью. Он жаждал видеть ее нагой и раскрепощенной под ним.
Порыв стянуть ленту, туго вплетенную в ее волосы, было невозможно игнорировать. И хотя он знал, что это разозлит ее, он все нашел кончик шпильки и двумя пальцами вытащил ее. В тот же миг Адди задохнулась от изумления и рванулась от него, поскольку локон волос упал ей на плечо.
— Верни ее мне! – проворчала она. – Что они должны подумать, если я вернусь домой через передние двери с распущенными волосами… Отдай!
Он испытывал желание отказаться. Отпустить ее в таком виде. Позволить им увидеть ее такой возбужденной и растрепанной, и каждый будет знать наверняка, что связывает их двоих. Но властная маленькая ручка Адди мельтешила перед его лицом, требуя возвращения вещицы, что он украл, и, несмотря на уговоры демона, сидевшего у него на плече, он вложил шпильку в ее ладонь. Она приняла ее без слов благодарности, собирая волосы и надежно закрепляя их на затылке. Ее дыхание тяжело и взволнованно слетало с губ, яркое доказательство того смятения внутри нее, причиной которого был он.
— Я не сделала ничего, чтобы спровоцировать это... это представление. Если ты и дальше собираешься вести себя так, то держись подальше от меня, пока не обретешь хоть немного самоконтроля! – выпалила она и спустилась на две ступеньки. На этот раз он не препятствовал ей, а просто наблюдал за ней задумчивыми глазами. – Ты вполне способен быть джентльменом, когда тебе это удобно, и с этого момента я требую…
— Ты хочешь, чтобы я был джентльменом? Это совершенно противоположно тому, чего ты хотела прошлой ночью. Или твои требования в силе только до того времени, пока не пора ложиться в постель?
— Оххх… — она была слишком рассержена, чтобы ответить. Развернувшись на месте, она пошла по направлению к дому, бормоча проклятия против него и всех мужчин вообще.
* * * * *
Адди тихо стонала во сне, извиваясь на липнувших к телу простынях, паря в пекле мечтаний… или это были воспоминания?... наблюдая себя в знакомых сценах. Она видела собственное лицо, такое же самое и в то же время совершенно другое. Голос, тело, даже волосы… все было ее, но очертания – невероятны, структура картины была иная… искаженная… фальшивая… Почему ее глаза были такими холодными? Почему ее лицо было таким пустым?
Она и Джеф сидели на террасе, разговаривая заговорщическим шепотом, осторожно касаясь, поглощенные друг другом. Вечернее небо бросало на них маскирующие тени, и они сидели близко к друг другу, в уюте полумрака. Они были там в течение долгого времени, погруженные все глубже и глубже в скрытное общение, пока не натолкнулись на барьер из запрещенных тем. И они обсуждали то, что не входило раньше в планы.
— Это должно быть сделано скоро, – шептала Аделина. Она склонилась ближе к нему, пристально всматриваясь в его лицо ставшими темными, почти кошачьими глазами. – Он дожидается своего юриста, чтобы добраться сюда с Востока. |