Бен сокрушенно вздохнул и поскреб челюсть, проведя рукавом по мокрым от слез глазам.

− Не вини себя, − посоветовала Адди, прислоняясь щекой там, где быстро колотилось его сердце и обнимая его руками за талию. − Он бы рассердился, если бы знал, что ты винишь себя.

И Бен позволил себе подержать ее в объятиях еще несколько минут. В глубине души он знал, что должен испытывать стыд, за то, что дал волю слезам на виду у женщины, что было не по-мужски. Но Адди была не такой, как другие. Она, безусловно, любила его. Он мог доверить ей свои самые сокровенные мысли, самые глубинные чувства. Наконец то, он понял главную причину того, почему ему хотелось сделать Адди своей женой. Он хотел этого не ради собственности или страсти, ни ради детей или ранчо и даже не для того, чтобы получить свое место.

Мальчиком он идеализировал любовь, став мужчиной, он ее искал. А теперь, когда он нашел ее, она отличалась от того, что он ожидал, была более требовательной, более необходимой и постоянно менялась. Узы, которые связывали его с ней, были крепче стальных цепей, но в них проявлялась настоящая свобода. И так было для них обоих.

Каролина и Питер планировала уехать с Лиа после свадьбы, если Каролина будет чувствовать себя достаточно хорошо для дороги. Мэй решила поехать с ними в северную Каролину, так как там жила большая часть ее семьи, а также старые друзья. Она не упомянула, вернется ли в Техас когда-нибудь, но Адди полагала, что она никогда не вернется. Кейд предпочел остаться на ранчо, пока он не будет более уверен в том, чего он желает.

Шериф и его помощники закончили опрашивать работников ранчо на предмет того, что они могли увидеть или услышать в ночь убийства Рассела, но они не получили ни новой информации, ни ответов, которые пролили бы свет на то, что случилось. Бен проявил свое разочарование, после того, как они ушли, бродя по кабинету на ранчо и куря сигареты, туша их сразу после нескольких затяжек. Первым порывом Адди было уютно утроиться в кресле, но досадное нагромождение юбок, маленький тюрнюр, и нижние юбки вынудили ее сесть строго, прямо, как леди.

Воздух был насыщен дымом. Потянувшись, она постаралась, не вставая открыть окно. Бен выругался про себя и сделал это вместо нее. Она состроила гримасу, когда напрасно попыталась разогнать воздух.

− Ты собираешься завести новую привычку? − поинтересовалась она. − Запах папиных сигар нравился мне больше.

Бен затушил сигарету и провел рукой по своим темным волосам.

—У меня может не быть достаточно времени, чтобы завести такую привычку, − кратко ответил он.

− Что это значит?

− Это значит, что если меня не будут линчевать члены «комитета бдительности», исполненные благих намерений, то, вероятно, меня вытащит и повесит шериф с компанией. Все такие милые и законопослушные. Я являюсь самым вероятным подозреваемым. Все это знают.

− Но я обеспечила тебе алиби. Я же сказала, что ты провел ту ночь со мной.

Угрюмо нахмурившись, он покачал головой.

− Они думают, что ты лгала, защищая меня.

Адди вздохнула и прижала ладони к вискам, отчаянно пытаясь вспомнить имя, которое она сообщила Джефу. Где-то в ее сознании была скрыта правда. Она закрыла глаза и нажала сильнее, желая выжать это воспоминание. Но возвращающиеся воспоминания были случайными и почти всегда неполными.

—Это сделал один из наших людей, − заметила она, зарываясь пальцами в волосы, как будто хотела их выдернуть, растрепав идеально уложенные пряди. − Я уверена, что один из них что-то знает или подозревает. Почему же никто ничего не говорит? Они же не могут, в самом же деле, защищать кого-то из своих, если он убийца, не так ли?

− Я не знаю, −пробормотал Бен, снова начиная беспокойно ходить.