Если он никто, решил Роберт, то он начнет взрослую жизнь с нуля. Не как сын маркиза Кейни. Не как незаконнорожденный. А как рядовой Роберт Блейк из 95-го полка. И все. И если ему суждено найти свою дорогу в жизни, то он добьется всего своими собственными силами.

А пока его место в самом низу. Место рядового в строю пехотного полка.

Отныне, решил он, ему не нужен никто — ни мужчина, ни женщина. Он будет полагаться только на самого себя. Он добьется успеха в жизни или потерпит неудачу один, без чьей-либо помощи, без привязанностей.

Он больше никогда не полюбит, решил он. Любовь умерла вместе с его матерью и наивностью.

Глава 3

Прошло десять лет Португалия и Испания, 1810 год

Заглянув в бальный зал лиссабонского дома графа Ангежа, никто бы не догадался, что идет война, что войска англичан, направленные в Португалию под командованием сэра Артура Уэлсли, шли защищать страну от оккупации Наполеона Бонапарта и оказать помощь в освобождении Испании. Никому и в голову не пришло бы, что британские войска будут вынуждены с позором отступить, несмотря на великолепную победу над французами при Талавере по дороге в Мадрид.

Кто бы мог подумать, что французские войска, которые с начала летней кампании 1810 года дислоцировались на границе с Испанией, перейдут в наступление и армия виконта Веллингтона (сэр Артур получил новый титул в награду за победу при Талавере) будет сброшена в море, оставив Лиссабон на милость победителя.

Никто бы не догадался о таком исходе, хотя шелка и яркие цвета дамских туалетов затмевались великолепием военных мундиров большинства присутствующих джентльменов. Во-первых, потому что большинство подразделений английской и португальской армий не дислоцировалось ни в Лиссабоне, ни в его окрестностях. Они сосредоточились в горах центральной Португалии и ждали вероятного наступления в районе северной дороги, ведущей к Лиссабону, за испанским фортом Сыодад-Родриго и португальской крепостью Алмейда. Лишь относительно небольшое подразделение стояло ближе к Лиссабону на тот случай, если французы выберут южную дорогу, охраняемую более мощным испанским фортом Бадахос и португальским Элваш.

А во-вторых, танцующие и веселящиеся джентльмены и дамы пребывали в превосходном, беззаботном расположении духа, меньше всего думая о войне и прочих невзгодах, потому что просто радовались тому, что живы. Хотя некоторые из офицеров, а все джентльмены, получившие приглашения на бал, были офицерами, приехали в Лиссабон по делам, многие прибыли из военных госпиталей, где выздоравливали после ранений. Некоторые были бы очень рады как можно дольше задержаться в категории выздоравливающих. Другим не терпелось поскорее вернуться в свое подразделение и продолжать выполнять свой служебный долг.

К числу последних относился и мужчина, стоявший в дальнем углу бального зала с бокалом вина в руке. Стороннему наблюдателю могло бы, пожалуй, показаться выражение его лица угрюмым, хотя на самом деле он просто чувствовал себя здесь не в своей тарелке. Он терпеть не мог подобных увеселений, и сюда его буквально насильно приволокли жизнерадостные товарищи, не пожелавшие слушать никаких отговорок. Хотя бальный зал был переполнен людьми до предела, а угол, где он стоял, был самым уединенным местом, он чувствовал, что обращает на себя внимание окружающих. Время от времени он с вызывающим видом оглядывался вокруг, чтобы встретиться взглядом с тем, кто имел дерзость рассматривать его, но на него никто не смотрел.

Его военный мундир отличался от мундиров остальных присутствующих на балу. На нем не было ни ярких кантов, ни золотых и серебряных галунов, в изобилии украшавших мундиры других пришедших офицеров. Его мундир был даже не алого цвета, как у многих, а темно-зеленого, без всяких украшений и, что говорить, знавал лучшие времена, хотя был тщательно вычищен и имел аккуратный вид.