Эстер…

Именно Эстер стоит в стороне у дороги и глядит на меня, не отрываясь. На ней все тот же так хорошо мне знакомый желтый сарафан и рассыпавшие по плечам волосы, которые едва заметно перебирает легкий морской ветерок.

Сердце екает…

— Алекс? — окликает меня Стефани, заметив, должно быть, выражение моего лица. — В чем дело? — и тоже замечает Эстер.

Значит, та действительно не галлюцинация.

Разговор за спиной смолкает — мои спутники тоже заметили Эстер, ясное дело.

Я же как будто бы опрокинут в прошлое, то самое, которое мы только что похоронили и которое я поклялся себе никогда не вспоминать…

— Подсобишь? — говорю я Бастиану, и тот нехотя подводит меня к Эстер.

Шаг… другой… сглатываю… дышу…

— Здравствуй, Алекс! — говорит она мне, нервным движением отводя волосы от лица. — Ты без коляски…

И я спрашиваю:

— Что ты здесь делаешь?

Собственное сердце почти оглушает: боже, какая же она красивая! Особенно в этом солнечном сарафане посреди солнечного Сен-Тропе.

— Я ждала тебя. Знала, что ты появишься здесь рано или поздно…

— Откуда? — стараюсь говорить с ней как можно тверже, и это выходит почти сердито.

— Вот, одна из твоих спутниц оставила мне эту записку, — Эстер протягивает мне белый листок бумаги с логотипом гостиницы в Инсбруке.

Хайди Риттерсбах — узнаю ее почерк по надписям на карте.

— Алекс, мы может поговорить наедине? — просит Эстер, краем глаза косясь на Бастиана, поддерживающего меня. — Пожалуйста.

Тот так отчаянно пыхтит, выражая свое негодование самим присутствием Эстер в этом городе, что той навряд ли приятно его соседство.

— Бас, поможешь мне добраться вон до той скамейки? — указываю в сторону скамьи у самой воды.

— Ты уверен? — осведомляется он.

— Абсолютно.

И тот отводит взгляд:

— Хорошо.

Мы делаем пару шагов в указанном направлении, а потом я останавливаюсь, нащупав в кармане красную ленту, подаренную Марией.

Меня словно током прошибает…

Оглядываюсь на Стефани… и вижу на ее лице такую смесь ужаса и отчаяния, что сердце невольно пропускает удар.

Волосами Эстер все еще играет ветер…

— Постой, Бас, мне нужно кое-что сказать Стефани, — говорю я другу, и тот ведет меня к сестре.

Она ждет, не шелохнувшись, — никогда не видел у нее такого лица. Опрокинутого… Больного. Она ничего не говорит — я тоже молчу, только вынимаю красную ленту и молча вкладываю ее в безвольно повисшую ладонь.

Та стискивает ее, словно утопающий — соломинку… выдыхает… сглатывает… и я наконец позволяю Бастиану увести себя к скамье для разговора с Эстер.

Эпилог

Маленькая пухлая ручка взметнулась, призывая официанта.

— Принеси-ка нам, дорогой, еще по бокалу этого чудесного молочного коктейля, — просит старушка, кивая на свой предыдущий заказ, почти ополовиненный. — И не жалей зефиринки — сыпь по полной. Спасибо, дорогой.

Официант, безусый мальчишка лет восемнадцати, в смущении спешит прочь, лишь мельком взглянув на новых посетителей: огромного парня в теплой зимней куртке и маленькую девушку в шапке с забавным помпоном — те окидывают помещение кафе ищущим взглядом и расплываются в улыбках, когда три руки одновременно призывно машут им из-за углового столика.

— Мы не опоздали? — любопытствует девушка, стаскивая с головы шапку и одаривая каждую из старушек приветственным поцелуем.