Пока конверт передавали по кругу и осматривали, у меня от страха свело живот. А что, если неуравновешенный, безумный Гумбольдт набил конверт старыми счетами или листком с рассуждением о далеком от земного предмете длиною в пятьдесят строк?

– Вы подтверждаете, – поинтересовался мэтр Фюре, – что это нераспечатанный, подлинный конверт? Это должно быть зафиксировано.

Гарвардские выпускники согласились, что все в порядке. И тогда конверт вскрыли – в нем обнаружилась рукопись, озаглавленная «Проект киносценария. Соавторы Чарльз Ситрин и Фон Гумбольдт Флейшер». Страницы переходили из рук в руки, а я снова задышал свободно. Дело было решено. Подлинность этой рукописи сомнению не подлежала. Сцена за сценой, кадр за кадром фильм следовал нашей сюжетной линии. Барбаш сделал тщательно продуманное и подробное заявление для протокола. У него имелась и копия рабочего сценария. Практически без отступлений от нашего сюжета.

Гумбольдт, да благословит его Господь, на сей раз сделал все верно.

– Эта рукопись несомненно подлинная, – сказал Барбаш. – Неоспоримо подлинная. Полагаю, вы застрахованы от таких притязаний?

– А какое нам до этого дело? – ввернул Кантабиле.

Разумеется, страховой полис существовал.

– Насколько мне известно, наши сценаристы ни разу не упоминали о первоисточнике каким‑либо образом, – заметил один из молодых людей.

Только Кантабиле продолжал злиться. Ему казалось, что всех должно лихорадить. Но для профессионалов все происходящее было обычным делом. Впрочем, я тоже не ожидал такого хладнокровия и выдержки. Господа Фюре, Барбаш и гарвардские выпускники сошлись во мнении, что следует избежать длительных и дорогостоящих судебных разбирательств.

– А что же соавтор мистера Ситрина?

Вот и все, что значит имя Фон Гумбольдта Флейшера для магистров в области управления экономической деятельностью, выпускников одного из наших лучших университетов!

– Умер, – ответил я.

Но это слово отозвалось болью только во мне.

– Имеются наследники?

– Я знаю только одного.

– Мы известим наше руководство о положении дел. На какую сумму вы рассчитываете, джентльмены?

– На большую, – заявил Кантабиле. – Процент с дохода.

– Полагаю, мы вправе требовать отчета о прибыли, – вставил Барбаш.

– Давайте будем смотреть на вещи реалистичнее. Это будет рассматриваться как требование о возмещении незначительного ущерба.

– Как это – незначительного? Да это же целый фильм! – взорвался Кантабиле. – Да мы выпотрошим вашу компанию подчистую!

– Пожалуйста, спокойнее, мистер Кантабиле, – поморщился Барбаш. – У нас серьезные претензии. Я хотел бы услышать ваши предложения после того, как вы все серьезно обсудите.

– А представляла бы для вас интерес, – спросил я, – идея еще одного сценария, принадлежащая тому же автору?

– А она существует? – поинтересовался один из гарвардцев. Ни малейших признаков удивления, совершенно спокойный вопрос. Я не мог не восхититься его великолепной выучкой. Такого не поймаешь врасплох.

– Существует ли? – снова вмешался Кантабиле. – Вы что, не слышите, что вам говорят?

– У меня есть еще один запечатанный конверт, – заявил я. – В нем еще один проект киносценария. Кстати, мистер Кантабиле не имеет к нему никакого отношения. До настоящего момента он даже не знал о его существовании. Его участие ограничено только «Кальдофредо».

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – гневно бросил Рональд.