Но на этот раз я действительно знал.

– Я хочу попросить мистера Барбаша и мэтра Фюре представлять меня и в этом деле.

– Нас! – поправил Кантабиле.

– Меня, – повторил я.

– Разумеется, вас, – поспешно подтвердил Барбаш.

Так что я не выбросил на ветер кучу денег. Наконец‑то мне удалось усвоить коммерческую терминологию. Как правильно заметил Джулиус, я все‑таки родился Ситрином.

– В этом конверте сюжет, созданный тем же гением, что задумал «Кальдофредо». Может быть, вы, джентльмены, поинтересуетесь у тех, кого представляете, не хотят ли они ознакомиться с этим документом. Я прошу за ознакомление – заметьте, только за ознакомление – пять тысяч долларов.

– Вот чего мы хотим, – подытожил Кантабиле.

Но на него не обратили внимания. И я почувствовал, что командую парадом. Вот она, деловая жизнь. Я уже упоминал, что Джулиус вечно напирал на меня, требуя признать, что «Романтика Бизнеса», как он любил говорить, все‑таки существует. Так это она и есть, пресловутая «Романтика Бизнеса»? Но что в ней есть, кроме напористости, бесцеремонности и нахальства? И удовольствие от того, что сумел своего добиться, просто ничтожно. Не идет ни в какое сравнение с удовлетворением от созерцания цветов или от действительно серьезных занятий – попыток общения с умершими, например.

Мы с Кантабиле шли вдоль Сены; здесь Париж представал отнюдь не во всей красе. Рядом с рекой теперь проходило скоростное шоссе. Вода напоминала загустевшую от времени микстуру.

– Ну что, уломал я их для тебя, или нет? Я обещал, что ты вернешь свои бабки. Что теперь твой «мерседес»? Мелочь. Я хочу двадцать процентов.

– Мы поладили на десяти.

– Ладно, десять, но ты возьмешь меня в дело со вторым сценарием. Думаешь, тебе удастся меня выкинуть?

– Я хочу написать Барбашу, чтобы тебе выплатили десять процентов. За «Кальдофредо».

– Никакой благодарности! А ведь ты даже газет не читаешь, пижон, и если б не я, все бы прошло мимо тебя. Совсем как с Такстером.

– Как с Такстером?

– Видишь? Ни черта ты не знаешь. Я боялся волновать тебя рассказом о Такстере, пока не начались переговоры. Хочешь знать, что с ним? Его похитили в Аргентине.

– Похитили! Но кто? Террористы? И зачем? Почему именно Такстера? Он не пострадал?

– Америка должна поблагодарить Господа Бога за своих гангстеров. У мафии есть хоть какой‑то здравый смысл. А политизированные психи ни черта не соображают в том, что делают. Просто хватают и мочат людей по всей Южной Америке без разбору. Почем я знаю, на черта он им сдался? Видно, строил из себя большую шишку. Ему позволили отправить одно письмо, и в нем он упомянул твое имя. А ты даже понятия не имеешь, что о тебе пишут все газеты мира.

– И что он пишет?

– Обращается за помощью ко всемирно известному историку и драматургу Чарли Ситрину. Заявляет, что ты будешь его гарантом.

– Эти ребята не ведают, что творят. Надеюсь, они не причинят Такстеру никакого вреда.

– Они чертовски огорчатся, когда поймут, что Такстер всего лишь мелкая сошка.

– Не понимаю. Кого он изображал? За кого они его приняли?

– В этих странах такая путаница, – заявил Кантабиле.

– О‑хо‑хох, видно, мой старинный друг, профессор Дурнвальд не так уж не прав, когда говорит, что хорошо было бы разрубить западное полушарие по перешейку и отпустить южную часть в свободное плавание. Только в мире слишком много мест, с которым следовало бы поступить точно так же.

– Чарльз, чем больше комиссионных ты выплатишь мне, тем меньше достанется террористам.