– И она подбросила его в мою машину.

– Нет, – возразил Майрон.

– Что?

– Джек нашел его первым.

– В моем автомобиле?

Майрон покачал головой:

– Вспомни, что у Чэда были ключи не только от твоего автомобиля, но и от машины отца. Эсме хотела предупредить Джека, а не тебя. Поэтому она подбросила палец в машину Джека. Он нашел его. Конечно, Джек был в шоке, но он уже слишком глубоко увяз во лжи. Если бы правда выплыла наружу, ты бы его не простила. И Чэд тоже. И турнир был бы потерян навсегда. Вот почему Джек решил избавиться от пальца. Он положил его в конверт и написал записку. Помнишь? «Я говорил, чтобы вы никуда не обращались». Явная уловка. Джек отводит от себя подозрения и в то же время избавляется от меня.

Линда покусала нижнюю губу.

– Это объясняет конверт и авторучку, – пробормотала она. – Я покупала все канцелярские принадлежности. Часть из них лежала в портфеле Джека.

– Вот именно. Но дальше начинается самое интересное.

Линда подняла брови:

– А до сих пор было не очень?

– Вспомни утро воскресенья. Джек начинает последний раунд с огромным преимуществом. Даже большим, чем двадцать три года назад. Если он проиграет сейчас, это станет худшим поражением в истории гольфа. Его имя будет притчей во языцех, синонимом слабака – чего он боится больше всего. Но Джек любит сына. Он понимает: похищение – не розыгрыш. Его раздирают противоречия, он не знает, как поступить. Наконец Джек принимает решение. Он хочет проиграть турнир.

Линда промолчала.

– Мы видим, как удар за ударом он идет ко дну. Уин гораздо лучше меня понимает деструктивный элемент, заключенный в стремлении к победе. Он видел, что в Джеке вспыхнул огонь старого бойца, его прежняя жажда выиграть. Однако Джек вопреки себе пытался проиграть. Он не рухнул сразу. Это выглядело бы подозрительно. Просто он начал сдавать позиции. Мазал, делал небрежные удары. Затем запустил мяч в каменоломню и утратил лидерство.

Представь, что в это время творилась у него в голове. Джек боролся с самим собой. Говорят, человек не может утопить себя сам. Когда легкие начинают взрываться от удушья, он не в силах оставаться под водой, даже если от этого будет зависеть жизнь его ребенка. Я думаю, это чем-то похоже на то, что творилось с Джеком. Он буквально убивал себя. Наверное, его мозг разрывался на куски, как комья дерна под ударами клюшки. На восемнадцатом грине инстинкт самосохранения взял вверх. Может, Джек опять стал сомневаться или не мог ничего с собой поделать. Но мы наблюдали, что с ним произошло, Линда. На восемнадцатой лунке его лицо стало твердым как камень. Джек сделал прекрасный удар и сравнял счет.

– Да, я видела, как он преобразился. – Линда выпрямилась на сиденье и глубоко вздохнула. – Думаю, Эсме Фонг в тот момент запаниковала.

– Точно.

– Джек не оставил ей выбора. Ей пришлось убить его.

Майрон покачал головой:

– Нет.

Линда удивленно повернула голову:

– Но все сходится. Эсме была в отчаянии. Она намеревалась отомстить за отца, а теперь начала бояться, что Тэд Криспин может проиграть. Вот почему она убила Джека.

– Есть одна проблема, – заметил Майрон.

– Какая?

– Она позвонила ему домой той ночью.

– Верно, – согласилась Линда. – Чтобы устроить встречу на поле. Скорее всего потребовала, чтобы Джек пришел один. И никому не говорил.

– Нет, – возразил Майрон. – Все было не так.

– Почему?

– Потому что иначе на пленке осталась бы запись.