Опалин снял фуражку, вытер лоб рукавом и вернул головной убор на место. В следующее мгновение он инстинктивно почувствовал, что за ним кто-то наблюдает. Возле двери домика материализовался гражданин в форме с петлицами ГПУ, и, покосившись на них, Иван сообразил, что их обладатель, должно быть, отвечает за порядок на станции. У него были рыжие волосы, рыжие усы, рыжие глаза и рыжие веснушки – но ни один человек на свете не назвал бы его ярким или заметным. С виду он казался почти тщедушным и обыкновенным, как лист на дереве. Незнакомец тем временем смерил вновь прибывшего взглядом, считал зеленые петлицы на воротнике его гимнастерки и неспешно двинулся к нему.

– Здрасьте, – начал Опалин, ломая голову, с чего начать разговор.

– Здорово, – последовал ответ. – Из Москвы? Павлов, верно? Это тебя в Дроздово прислали?

– Я Опалин, – буркнул Иван и, понимая, что обижаться нельзя, все же глупейшим образом обиделся. – Я телеграмму прислал, чтобы меня встретили…

– Знаю, – кивнул собеседник. – Витя Терешин, – он протянул руку, и, пожимая ее, Опалин неожиданно понял, что узкоплечий невысокий агент на самом деле куда сильнее, чем кажется. – У них лошадь болеет, – он мотнул головой, указывая куда-то в сторону леса.

– Так что, они меня не встретят?

– Приедут, куда денутся, – равнодушно ответил Витя. – Заходи, не стой на солнцепеке. С козой только поосторожнее, та еще сволочь. Хуже собаки.

Коза, подняв голову, настороженно следила, как Опалин проходит в калитку. Неожиданно она прыгнула вперед, пытаясь достать его рогами, но Иван был предупрежден и успел проскочить прежде, чем она оказалась рядом.

– Хороший у вас тут огород, – не удержался он, поглядев на ухоженные грядки, которыми явно занимался какой-то опытный и любящий копаться в земле человек.

– И не говори, – вздохнул агент. – Огурцы, сволочи, так и прут, так и прут. В этом году их просто пропасть. А я, знаешь ли, клубнику люблю. Мне ее нельзя, я от нее пятнами покрываюсь, а все равно люблю. Но клубника тут не приживается, представляешь? Зато огурцы лезут отовсюду, я их уже видеть не могу. Наверное, если я елку посажу, на ней тоже огурцы вырастут.

– А что тебе огурцы не нравятся?

– Так я же столько не выпью, – признался Витя, пожав плечами.

– Ну, – осторожно заметил Опалин, проходя за хозяином в дверь дома, – их и без выпивки можно…

– Куда? Это ж огурцы. Ни вкуса, ни запаха – вода одна. И зеленые, – с отвращением добавил собеседник. – Садись.

Опалин сел и огляделся. Он и сам не мог сказать, что, собственно, ожидал увидеть в доме собеседника; может быть, портрет Ленина или Дзержинского на стене, но никаких портретов видно не было, только на календаре смутно темнел кто-то усатый с зажатой в пальцах папиросой. Покосившись на приоткрытую дверь, за которой располагалась другая комната, Опалин увидел в глубине красный угол с иконами. Проследив за его взглядом, агент подошел к двери и неторопливо прикрыл ее, после чего сердечнейшим образом улыбнулся.