|
Однако бросать он не хочет, для него, как показывают исследования, зелье — это способ самоубийства, самоубийства медленного, поскольку на более простой и быстрый у него не хватает ни решимости, ни храбрости. Так и яркий некрофил, скалящийся с соседней подушки, — для жухлого, в конечном счёте, тот же способ медленного самоубийства. Жухлый тянется к некросу (смерти), не стоит на месте, и — подобно алкоголику, который окончательно теряет интеллект, половые способности и волю, — жухлый или жухлая на одной простыне с некрофилом постепенно утрачивает всё то же самое (тело памяти, сознания, душу вообще).
Инициатором разрыва брачной комбинации «некрофил—жухлая» может быть и сам яркий некрофил — скажем, в ситуации, когда он взобрался по иерархической лестнице достаточно высоко, все перед ним стоят на четвереньках, а ему не перед кем. В таком случае он будет искать себе женщину того же типа, которых находил себе фюрер, чтобы, впадая перед ней в нужное ему мазохистское состояние, соблюсти привычный баланс «садо-мазо». Это распространённая жизненная схема чиновников, военных и начальников во всех иерархиях. Причина, почему деятели искусств, чей садомазохизм проявляется, прежде всего, в эксгибиционизме, предпочитают в своём «творчестве» страстную любовь торгашески-бюргерской, проста. Актёр только тогда в состоянии заставить зрителя «верить» в создаваемый им образ, когда обладает достаточной силы некрополем или, как выражаются с претензией на изящность, обладает талантом. Признаннейшие из актёров, естественно, к жухлым не относятся. Соответственно, для ярких игра в любовь «жухлый—жухлая» попросту недоступна, это будет неубедительно. Отстаивая своё «я», они обречены внушать своими сценическими образами, что во взаимоотношениях двоих единственно приемлемый вариант — страстная холуйская любовь. Торгашески-бюргерская любовь в их исполнении смешна и отвратительна не потому, что она смешней и отвратительней любви страстной, а потому, что по незнанию «игры» смешна и отвратительна их игра. Таким образом, пытаясь постичь жизнь через те виды искусства, в которых участвуют актёры, мы обречены на внушение, что наилучший вид взаимоотношений — это садомазохистская болезненная зависимость. Другого ничего они сыграть не умеют. (Отсюда два следствия: во-первых, здоровый человек фильмами и театром не увлекается, а во-вторых, закономерно то, что всякий фильм о Христе вызывает ощущение фальши: ни Христа, ни апостолов убедительно сыграть невозможно.) Нам ещё осталось рассмотреть три гипотетических комбинации, когда один из партнёров относится к биофилам в высоком смысле слова. Гипотетические же они потому, что принципиально невозможны. Бог устами апостола Павла заповедует: «Не преклоняйтесь под чужое ярмо (не вступайте в брак) с неверными. Ибо какое общение праведности с беззаконием? Что общего у света со тьмою? Какое согласие между Христом и Велиаром? Или какое соучастие верного с неверным? Какая совместимость храма Божия с идолами? Ибо вы храм Бога живого, как сказал Бог: „вселюсь в них и буду ходить в них; и буду их Богом, и они будут моим народом. И потому выйдете из среды их и отделитесь, говорит Господь, и не прикасайтесь к нечистому, и я прииму вас; и буду вам Отцом, и вы будете моими сынами и дщерями, говорит Господь Вседержитель“» (2 Кор. 6:14-18). Для сформировавшегося биофила союз с ярким некрофилом или даже с некрофилом жухлым попросту невозможен, потому что ярмо будет тереть шею. А выражаясь проще: тоска зелёная с этими некрофилами, за шмотками гоняться, плохие фильмы смотреть, напиваться да поклоняться какому-нибудь садомазохисту — разве это не тоска? Термин «биофил» мы договорились употреблять в двух смыслах: первый — смысл высокий, единение со Христом, второй — широкий, он обозначает всего лишь наименее давящие 20 % населения. |
