Да не он один такой. Клавка… Она и есть Клавка. Баба не совсем глупая, но… дура.

Я так думаю, что у нее от любви сдвиг пошел. Ладно б на лицо хороша была. Так нет. Я вон и то, на что неразборчив, и то только в потемках могу на нее смотреть. И чё я поперся? Теперь надолго. И ведь что самое интересное? Завтра вся деревня узнает, что я, Васек Веселов обманул девицу Клавдию. И все поверят. Потому, что выгодно всем.

А мужики вздохнут облегченно. Эге‑гей, слышали новость то? Клавка придурка нашла.

Смех смехом, а тоскливо. Либо в сельсовет потащит, либо отправит к председателю соседом. Ишь как льнет! Голову на плечо укладывает.

– Вась, а ты меня любишь?

Состояние от слабо вялого сигануло в удивленно ошарашенное. О‑йё! Так… Начинаться… А я все думаю, когда любовь попрет? Теперь только успевай отбрыкиваться.

– Ну чё молчишь… а…?– Клавкино тело заколыхалось, и в этой вибрации почувствовалась угроза. Плохой знак, скажу я.

И чё теперь говорить? Не люблю? Так ведь с ходу зашибет. Вон как ручища изгородь поглаживает. Я хоть и сам мужик не робкий, но боязно что‑то стало. Не! Это последний, так сказать, запасной вариант. Скажу люблю. А потом разберусь. Нет. То ж не годиться. Она меня тут же на лавочке и завалит со страсти. Под луной, так сказать, и под звездами. И не отбиться. В ней же… Господи, сколько ж в ней пудов то… Она ж как…

До размышлять Клавка не позволила. Она, видимо, сочла, что достаточно обхаживала мужика и теперь имеет на него (я имею в виду на меня), полное, так сказать, гражданское и уголовное право.

Она сграбастала в пригоршню ворот моей рубашки и рванула на себя…

А я мужикам до последней минуты не верил…

– Вася! Я тебя в последний раз спрашиваю! Считаю до трех…

Перед глазами ненавязчиво всплыл образ горячо любимого председателя. Еще здорового и не покалеченного. Интересно? Она его предупреждала или нет?

Ведь знал, что все так кончиться. Дурак ты Васек был, дураком сейчас и помрешь. Клавка на все способна.

Пока я судорожно пытался найти слова, Клавкина рука поднялась в широком замахе над моей головой в непреклонном желании обрушиться на невинного человека.

Меры принимать нужно было срочно.

– А пойдем ка мы действительно в клуб.

Если что мне и нравиться в Клавке, так это ее не просветная дурость, затуманенная озабоченностью.

Мгновенно позабыв о последнем своем вопросе, Клавка ткнулась толстыми губами в ухо и зашептала горячо:

– За это я тебя Васечька и люблю…

Когда ж ты, гадюка, полюбить успела? Я ж с тобой всего то ничего. И так разумею, что все равно избавлюсь от тебя.

И в глазах вдруг снова заблестела дорожка от луны и белая яхта. И на ней ждет меня…

Клавка бесцеремонно разрушила и это видение.

Протяжный и смачный поцелуй возвестил всему Зареченскому району, что безработная и незамужняя девка Клака, тридцати лет от роду и росту под метр восемьдесят, наконец‑то встретила свою очередную любовь и не отдаст ее никому. Разве что гробовщикам или районному хирургу.

И что самое интересное! Я тоже понял, что отвязаться от Клавки так просто не получиться. И я, здоровый бугай, влип в это дерьмо как… Идиот. По буквам и с расстановочкой. Кончилась жизнь беззаботная. Наступает прессинг и тирания. И никто не вспомнит, что был такой парень – Васек Веселов. Ну я и…

– А теперь за мной, касатик…

И не было в этом голосе просьбы. Только приказ.

Обреченно вздохнув, я, подцепленный железными ручищами новой подруги, покорно поковылял рядом. А в голове замельтешили черные замыслы избавления.

Нет, ребята! Я не тюфяк деревенский. И уж отмахнуться от Клавки смог бы.