— А вы видели кого-нибудь низкого в нашей мастерской? — вежливо поинтересовалась я.

Представители власти переглянулись.

И только теперь до меня дошло — они что-то знают. Ведь не уехали вместе с Ядвигой, остались в мастерской, чем-то занимались, охотно пошли на новый следственный эксперимент… Мне всего не говорят, это понятно. Я так и не знаю, где пропавший документ Ядвиги, проводилась ли экспертиза ключа…

По их лицам ничего не прочтешь, вон какие, прямо каменные… Так ничего и не узнав, я вернулась к Алиции и Мареку, терпеливо ожидающим моего возвращения. А вокруг бурлили дискуссии. Оказалось, сотрудникам очень многое известно. Ничего удивительного, люди интеллигентные, могли сопоставить собственные наблюдения с теми вопросами, что им задавали следственные власти, сделать выводы, умозаключения. Сейчас в основном на все лады обсуждалась проблема ключа, который ни с какого конца не подходил к Ядвиге.

Меня пытались втянуть в эти дискуссии, но я отмахнулась и вернулась в угол к Алиции. Втроем мы пришли к выводу, что Ядвига говорит правду, кто-то после ее ухода из зала убил Тадеуша, хотя и остается много неясностей.

— Очень не хотелось бы осложнять дело и бросать на человека, может быть, напрасные подозрения, но, боюсь, придется поделиться с нашими обожаемыми властями моими сомнениями, — неуверенно произнес Марек.

— Ты о чем? — с интересом взглянула на него Алиция.

Марек все так же неуверенно ответил:

— Не знаю, не знаю… Нет, пожалуй, подожду. Ядвигу пока еще не вешают. Может, сами разберутся, все прояснится. Уж очень не люблю вмешиваться в такого рода дела…

Алиция молчала, я тоже. Уж не об одном и том же мы все трое думаем?

Ладно, пока ограничимся тем, что удалось в головах следователей посеять сомнения сантехнического порядка. Поскольку Марек отказался прокомментировать свое заявление, я вернулась в отдел. Настроение там царило погребальное. Никто не работал, все высказывали самые мрачные прогнозы относительно будущего нашей мастерской.

— Не выбраться нам из этой ямы, ох не выбраться, — тяжко вздыхал Януш. — И без того еле тянули, а теперь, когда лопнули надежды на новые заказы, и вовсе. Пропали мы, проше паньства, совсем пропали… Плохи наши дела, совсем плохи…

На этот раз я сама позвонила прокурору.

— Вы на меня сердитесь? — спросила я. — По-вашему, мне надо было бросить подозрения на своего сослуживца, которого я к тому же считаю невиновным?

— А вы вообще хоть кого-нибудь считаете виновным? — рассердился прокурор. — Вас послушать, так преступление совершили какие-то сверхъестественные силы. Вечно протестуете…

— Теперь уже не буду протестовать. При условии, конечно, что вина человека будет доказана. Пока же у вас были только подозрения, согласитесь, никаких веских доказательств. И еще у меня такое ощущение, что вы мне о многом не рассказали.

— И вы на меня за это сердитесь? — передразнил он меня. — Можете заверить, положа руку на сердце, что вы нам сообщили абсолютно все?

Нет, в этом я его не могла заверить. Похоже, он на меня обиделся, ибо в тот вечер я пошла спать рано…

На следующий день все началось с самого утра. Хотя Ядвигу и арестовали, капитан с прокурором не покидали нашей конторы. Опять изводили персонал расспросами, вызывая всех по порядку в конференц-зал. Расспросы ни о чем не говорили, и мы напрасно ломали головы, пытаясь понять, чего они добиваются. Ясно было одно — опять по минутам выяснялось местонахождение каждого из нас, только уже не в день убийства Тадеуша, а на вчерашний день.