В комнате комбата Шатров достал новые огневые планшеты, напоминающие плоские ящики, что-то тихо сказал капитану. Офицер исчез, а командир полка повел Боканова к артиллерийскому парку, похожему на высокий гараж.

Недалеко от этого сооружения стояла зачехленная гаубица. Возле нее напрягся в готовности сержант, застыл, немного сутулясь, тот самый Матвей Семенович, что таинственно исчез несколько минут назад.

— Может быть, посмотрим действия орудийного расчета? — как-то небрежно, словно бы мимоходом и не надеясь на согласие, спросил Шатров.

Но Сергей Павлович прекрасно понимал, что командиру полка хочется показать гостю слаженность расчета и что именно для того, чтобы привести сюда расчет, исчезал Матвей Семенович.

— Я бы хотел посмотреть, — только успел произнести Боканов, как раздалась властная команда сержанта:

— Орудие — к бою!

И парни-крепыши подбежали к гаубице, расчехлили ее.

Все было, как всегда: ефрейтор-наводчик, рядовые — замковой, установщик, заряжающий… Но сама гаубица оказалась необыкновенной: домкрат приподнял ее колеса, и орудие прочно легло на три широко раскинувшиеся лапы. Это устройство, видно, давало возможность и кругового обстрела, и необходимую устойчивость для точного огня.

Ефрейтор-наводчик, широконосый паренек лет девятнадцати, уже самозабвенно прильнул к оптической панораме. Ствол орудия приподнялся, грозно высматривая ему одному видимую цель.

— Орудие к бою готово! — так же властно доложил Матвею Семеновичу сержант.

— Время? — спросил подполковник Шатров.

— Сорок пять секунд, — тонким голосом произнес Матвей Семенович.

— Отбой! — разрешил подполковник, ревниво кося краешком глаза из-под красной брови в сторону гостя: оценил ли сноровку бойцов?

Гаубица покорно опустила ствол, вобрала свои лапы, стала на колеса.

— Разрешите познакомить вас с расчетом? — спросил Шатров у Боканова. — Сержант Еськов… До армии — колхозник. Изъявил желание поступить в Высшее командное военное училище.

Еськов щелкнул каблуками.

— Донской казак ефрейтор Васильченков.

Довольная улыбка тронула губы ефрейтора: видно, рад был, что командир полка назвал его донским казаком.

— Рядовой Юсамбаев… Прибыл к нам из Караганды. После окончания средней школы… Отличник боевой и политической подготовки…

Юсамбаев приподнял скуластое лицо, расправил грудь.

— Полковник Боканов — ветеран нашей части, — обращаясь к бойцам, сказал Шатров, — в Великую Отечественную войну был командиром артдивизиона… Сергей Павлович, — перешел он на неофициальный тон, — не смогли бы вы сегодня, после обеда, побеседовать с артиллеристами? Рассказать, как воевал наш полк…

— Считайте, что договорились… Кто у вас командир дивизии? — спросил Боканов Шатрова, когда они возвращались в штаб полка.

— Новый… еще молодой. Полковник Гербов…

Сергей Павлович пораженно уставился на Шатрова:

— Семен Прокофьевич?!

— Да… Из Казахстана к нам приехал.

— Ну и как?

— Насколько я могу судить, человек справедливый и знающий. Недавно орденом Красного Знамени награжден…

Навстречу Боканову шагнул от стола приземистый, широгрудый полковник. Неужели Семен? Да, его тяжеловатый подбородок на удлиненном лице, его выжидающе всматривающиеся глаза, рассыпчатые волосы…

— Сергей Павлович!

— Семен!

О таких, как Гербов, говорят — «широкая кость».