Я лишь закатывал глаза от восторгов Ольги Владимировны.

Однако её радость граничила с тоской, какая овладевает, наверное, большинством матерей, когда их дети упорхают из семейного гнезда. Ольга Владимировна потеряла троих сыновей, в чём отчасти винила себя; эта женщина получила серьёзную душевную рану, и тот кровоточащий кусок, что остался на месте её сердца, заболел сильнее с потерей ещё одного ребёнка, пусть эта потеря и не равнялась смерти. Да, матери семейства Амато было одиноко, очень одиноко. Она напоминала мне человеческий обломок, который терпел поломки с каждым горем, произошедшим в семье, и теперь ожидает, когда же очередное жизненное крушение станет последним для него.

Спустя несколько дней после свадебного торжества я с удивлением получил письмо от командира полка, в котором служил. Я бы ещё больше удивился, если бы оно было от того, с которым у меня едва не вышла дуэль, но командир был новый. Я выяснил, что старый полёг на поле брани: Российская империя вела в течение нескольких лет патагонскую кампанию, время от времени неся потери в ней. Одной из таких потерь и стал мой бывший командир: гроб с его телом прибыл позавчера, вчера состоялись пышные похороны, и буквально спустя день я получил приглашение посетить нового командира полка — весьма любопытно развивается история отношений Андрея Амато с военной службой, которую он оставил не по своей воле.

Держа путь в штаб полка, я мысленно прокручивал калейдоскоп воспоминаний Андрея о его службе.

А служба у него шла в Уланском Его Величества лейб-гвардии полку. Уланы были и в моём мире, конечно, только назывались иначе. А так, я имел прекрасное представление, что это за ребята и как они сражаются. Только вот этот мир сделал огромный прыжок вперёд, став технологичным и совершенствуя эти технологии всё больше и больше.

Уланский полк остался, но сама его сущность трансформировалась: почти полвека назад они, как и вся остальная кавалерия Его Императорского Величества, сменили седла своих коней и сабли на рычаги танков, бронетранспортеров и боевых машин пехоты. Да, войны теперь ведутся иначе, люди научились убивать друг друга куда эффективнее и быстрее. Машина смерти может отличаться в разных мирах, менять свой облик, но она не останавливается никогда — это ненасытное чудовище, которое постоянно нуждается в кормёжке.

Мотострелковое подразделение, в котором служил Андрей, было самым элитным в императорской армии. Не всякий уважаемый господин мог попасть в него — лишь верхушка знати.

Добравшись до штаба и ступив в кабинет нового командира, я увидел перед собой человека с величавой осанкой, подтянутой фигурой, приятным лицом и проницательным взглядом.

— Тимофей Евграфович Сафронов, — протянул он руку.

Я пожал её, говоря:

— Рад знакомству. Моё имя вы уже знаете.

Память Андрея подсказала мне, что новый командир — человек весьма знатного происхождения.

— Да, и я знаю вашу историю, Андрей Андреевич.

Мы уселись друг напротив друга.

— История ваша печальна. Молодой человек, подававший большие надежды, добившийся блестящих успехов, с прекрасно проявленными качествами на службе… и такой финал. Досадно, очень досадно.

— Было неприятно, признаюсь, — ответил я, — но я нашёл своё место в семейном бизнесе. Быть может, оно и к лучшему, что так получилось.

— Догадываетесь ли вы, почему я пригласил вас, господин Амато?

— У меня есть предположение. Со старым командиром, о гибели которого я весьма сожалею, у нас не сложились отношения, но с вами меня не связывает ничего плохого. Вы хотите, чтобы я вернулся в строй?

— Да.