А вот виртуалов нам по пути не попадалось. У меня сложилось впечатление, что все они в этот судьбоносный час собрались в одном месте и ждут, когда русское правительство, перешагнув через собственные принципы, разрешит играться в дурацкие виртуальные игры всем, кому не лень.

Если, не дай бог, это и произойдет, то на Земле наступит такой бардак, который даже не снился Дьяволу, которого мы с Бобом, кстати, забыли на этой неделе навестить в центральной столичной тюрьме.

Вход в Лабиринт, согласно данным, любезно предоставленными вохровцами, располагался в старом, пованивающем подвале. Ничем ни приметный подвал. Вывески нет. Только на стене чьей‑то рукой выведены корявые буквы: – «Лабиринт». И очередь, человек в сто, желающих выплеснуть наружу свою злобу.

Кроме очереди у подвала нами были также замечены подозрительные люди с плакатами. «Свободу компьютерным гениям», «От простого уровня к сложному», «Убей в себе телепуза».

На дверях, ведущих вниз подвала, висела табличка, извещающая, что «Лабиринт временно не функционирует в виду забастовки постоянно убиваемых монстров».

Наши попытки пробиться к дверям была встречена неприветливым гулом очереди. Какой‑то гад перехватил тявкающего Герасима за шкварник и со словами: – «Выгул собак запрещен. Штраф сто брюликов» попытался выкинуть спасателя из очереди.

Когда спасателя подразделения 000 вышвыривают из очереди, словно маленьких нечесаных собак, обидно. Но не так, когда того же спасателя отводят за ухо в конец очереди. И если бы не американец, который вспомнил, что у него за поясом торчит крепкая бита, торчать бы нам в хвосте желающих пострелять до скончания Директора.

Иногда янкель бывает чрезмерно убедительным. Вытаращив глаза и откусывая на ходу чужие уши, он вежливо попросил присутствующих пропустить без очереди инвалида‑собаку и больного карлика. Народ, немного посовещавшись, с криками боли и отчаяния любезно согласился втиснуть вышеуказанных в очередь и впредь не чинить им никаких препятствий.

Под табличкой, сообщающей о временном перерыве в работе Лабиринта, имелось окошечко, в которое я и постучал. Пока второй и третий номер отбивались от наседающей толпы, я предъявил сторожу удостоверение и посоветовал ему поскорее открыть засовы. Иначе, пообещал я, в ближайшее время сюда прибудет партия защитников измученных круглосуточным трудом монстров.

Миновав длинные, с протекающим потолком, подвалы, мы вышли к началу Лабиринта. Обыкновенная конечная станция виртуальной подземки.

– Глянь‑ка, командир, – оторвал меня американец от чистки шорт от липкой паутины, – Нас встречают.

– Этого только не хватало, – почти выругался я, – Смотри, Боб. Это и есть виртуалы.

– Самые настоящие? – почему‑то обрадовался американец.

– Самые, что ни наесть, – рука сама залезла в шорты в надежде отыскать там хоть какое‑то оружие. Но, увы. Кроме пивных пробок ничего обнаружено не было. Даже рогатки. Видать детство у меня было сплошь гуманитарное.

Угрюмые лица виртуалов не предвещали нам ничего хорошего. Обвешанные с ног до головы самым невероятным оружием, они столпились у пяти неподвижных оболочек некогда секретных агентов вохровцев. И что‑то подсказывало мне, что с нами виртуалы намерены поступить не лучшим образом.

– Мм, – проскулила собачка Герасим, ловко запрыгнула за пазуху негра и тут же захрапела здоровым собачьим храпом.

Американец перехватил поудобнее бейсбольную биту и предложил немедленно смываться, пока некоторые нервные не перестреляли всех присутствующих здесь негров.

Только я, командир подразделения спасателей, твердо стоял на ногах, отважно взирал на угрюмые лица виртуалов, и смело сжимал кулаки, готовясь оказать всяческое, в том числе и физическое сопротивление врагам всего человечества.