Не отвечая на глупые вопросы, я протянул инспектору чемодан с документами. Инспектор присел на откидное кресло, поставил чемодан на колени, открыл и первым делом брезгливо вытащил из него заплесневелую колбасу. Заначка Боба, будь я неладен.

– Это что?

– Пенициллин, – вспомнил я мудреное медицинское слово, – Спешим по вызову. Будем полностью аппендицит вырезать.

– Давно пора этих гадов под корень вырезать, – согласился инспектор и уважительно посмотрел на меня, – Просьба у меня, командир. Не отольете пару сотен литров плутония? А мы вам за это зеленый проспект организуем?

Пара сотен литров для Милашки, как один пельмень для эмигранта Боба. Капля в море. Да и зеленый проспект не помешает. Стыдно, конечно, за Отечество. Но всем жить как‑то надо.

Договорились на ста литрах и на полной конфискации самосвала с незаконно вывозимыми за пределы столицы продуктами. Американец попробовал качать права собственника, но инспектор его уговорил подчиниться, пригородив, что устроит личный досмотр с пристрастием сиденья второго номера.

Когда мы отъезжали от будки ППС, в четвертом мониторе из второго ряда я отметил довольное лицо инспектора, сообщающего ценные дорожные сведения всем постам, находящимся на пути нашего следования.

Мы с Милашкой пришли к единодушному мнению, что больше ни на какие знаки, светофоры, заградительный огонь, бомбежку и прочее, останавливаться не станем. А в случае, если инспектора совсем достанут просьбами о гуманитарной помощи, свернем на целину и поедем огородами.

Боба я привязал к креслу и засунул ему в рот пенициллин из чемодана с документацией. Я в американской ругани мало чего понимаю, но выслушивать все эти грязные «фазе, мазе, лав ю бразе» не намерен. Даже если они относятся к спецмашине, выдавшей инспектору местонахождение самосвала.

Через час второй номер дожевал пенициллин, который окончательно успокоил нервные американские клетки. И я его развязал. Не могу же я все время отвлекаться и таскать янкеля вместе с креслом в рукомойную комнату.

Еще через час Милашка, стараясь запутать следы, заплутала сама. Блуждая по полям и косогорам, спецмашина тревожила местных кузнечиков и сельскохозяйственных работников истошными гудками и призывами через громкоговорители о помощи. Работники и кузнечики помочь ей не спешили и разбегались по окрестным оврагам.

Конечно, позже Милашка нашла верный путь. Помог спутник Службы, который отыскал ее в дебрях дремучих лесов. Позже нам сообщили, что спецмашину, очень похожую на Милашку, видели в Китае у Великой Китайской щебеночной россыпи. На ближнем востоке, тасующейся среди нефтяных вышек. И даже нашелся один свидетель, который клялся, что тень, напоминающая спецмашину подразделения 000, была зафиксирована на юге Африканского континента. Но это уже полное вранье.

Но, несмотря на все трудности и лишения, Милашка выполнила свое обещание и доставила нас к месту вызова к позднему вечеру. Правда, на третьи сутки после выезда из столицы. За что ей честь и хвала.

Тундра встретила нас неприветливо. Топкие болота сменились глубокими снегами. Милашка, подключив дополнительные ядерные топки, терпеливо уминала перед собой снег, пробиваясь к Объекту. В какой‑то момент мы, чуть было, не оказались затертыми снегами, и только самоотверженность второго номера, американца с русской пропиской, спасла нас от позорного вызова спасательных отрядов.

Я искренне радовался за напарника, который, несмотря на пронизывающий ветер и плотный снег – зарядами, настойчиво шел впереди Милашки и прорубал пожарным топором проход. От янкеля даже пар шел.

Помня свой печальный опыт на пляже, Боб категорически отказался надеть валенки и утаптывал рыхлый снег домашними тапочками в виде двух зайчиков. Что не помешало ему вывести спецмашину прямо к трехэтажному чуму коренного населения данной местности.

Кутаясь в дубленку с термоподогревом, притаптывая пятками утепленных валенок, я скептически осматривал неказистое строение.