– Дома я был в ноль часов двадцать три минуты, – уточнил он.

– Бедняга. Получается, я тебе опять выспаться не дала, ворвалась и разбудила ни свет ни заря.

– Лучше бы ты мне заснуть не дала, – проворчал Измайлов. – Поленька, мы так редко бываем вместе, что твой порыв разбежаться в разные стороны меня не устраивает. Я тебя подброшу в редакцию. И мы с Севой подождем, пока ты освободишься. А потом махнем в зоопарк. Ну, не отстану я от тебя сегодня, смирись. Кстати, в какой редакции народ уик эндов не признает?

Я назвала одну из трех газет, с которыми сотрудничала.

– Понимаешь, там люди тактичные из равнодушия. Они бы никогда не вызвали в субботу без крайней необходимости, потому что сами бы не вышли. Они в своем труде поднаторели и умеют решать практически любые проблемы и с рекламодателями, и с авторами с помощью телефона и факса. Оснащены всем.

– Значит, работать не хотят. И это неплохо, такие умельцы долго не задержат.

– Будем надеяться. А ты молодец, организатор.

– Я собираюсь еще кое что организовать, – улыбнулся Измайлов, раскрывая заманчивые объятия. – Сева до девяти десяти спит, а сейчас только семь часов…

Обычно так и бывало. Но во входную дверь легко и властно забарабанили. Сева не залежался в постели, ему не терпелось увидеть тигра. Он привычно прошел в кухню, чмокнул меня, сказал «Привет» Измайлову и показал на разбросанный повсюду кофе:

– Мама, как тебе удалось столько рассыпать?

Измайлова, конечно, расстроило раннее появление мальчика, но виду он не подал. Более того, сумел расхохотаться. Я надулась. Да, метание кофе вполне в моем духе. Но сегодня то отличился бестрепетнейший полковник.

– Сева, кофемолку крышкой не закрыл я, – проявил бытовое благородство господин, у которого погоны, временами чудилось, вросли в голые плечи.

– Вечно ты маму выгораживаешь, – не поверил суровый сын.

И попросил есть. Пока Измайлов с Севой мели пол, я приготовила завтрак. Такая вот идиллия предшествовала поездке в редакцию. Как там у Пушкина: «Ну, теперь твоя душенька довольна»? Именно она, душенька, была у меня в то утром в полном порядке.

Машину Измайлов водит так, что в ней можно забыться. А это мое основное занятие. Как же быстро Севушка привык к жизни на два дома. Бегает из нашей квартиры на третьем этаже в Измайловскую на втором, когда потянет и заблагорассудится. А моему роману с полковником Измайловым всего ничего – одно лето. Зато какое…

Наша любовь начиналась на страшном фоне – в подъезде убивали. Измайлов валялся в своей берлоге со сломанной ногой и расследовал дело, как потом говаривал, по соседски. Сведения он собирал по принципу ОБС – одна баба сказала. Болтливой этой особой оказалась я. Когда он сделал мне предложение, я категорически отказалась. С меня пока хватит. Да и для него семья – тяжкое бремя. Он живет, в сущности, в рабочем кабинете, так что, полагаю, я поступила правильно. Вот если ему вдруг захочется своего ребенка, тогда посмотрим. Я вообще после развода никуда не тороплюсь. Послал Бог любовь, смакую. А загадывать наперед не пытаюсь. И так промечтала последние годы, теперь наверстываю. Мечты прекрасны. Будто видишь сквозь знойное марево озеро в чащобе, и кажется оно чистым, теплым, с шелковистым песчаным дном. А приблизишься – грязное, холодное, и камешки в пятки впиваются острые. Но ведь жарко жить, так жарко, что заходишь в воду реальности. Плаваешь, фыркаешь, даже умудряешься забыть, каким представлялось купание, и какое никакое удовольствие получаешь. Я очень благодарна Измайлову: его озеро вблизи оказалось почти таким же, как издали. Чего еще желать?

Если я вплотную приступила к использованию образных выражений, значит, безмятежной притворяюсь.