В совершенно неестественной позе, свесив голову набок и высунув ужасно синий язык, на горшке сидела... Розалия. В руке она держала дамскую сумочку. Почему-то я с первого взгляда поняла, что Розочке уже не помочь. Сдерживая рвущийся из груди крик, я зачем-то выхватила из мертвых рук сумочку и притаилась. В туалете было тихо. Я приоткрыла дверцу кабинки — никого. Кажется, я и дышала через раз, пока добиралась до зала. Выйти сразу я не решилась: в зале мог находиться Хомяк. Я остановилась на пороге и попыталась всеми доступными средствами привлечь внимание Мишки: и подпрыгивала, и семафорила руками, и, осмелев, принялась попискивать — все напрасно! Мишаня чересчур увлекся протиранием стаканов. Что ж, придется прибегнуть к старому испытанному способу. Я рухнула на колени и, сливаясь с окружающей средой, двинулась к бару. Голова при этом совершала вращательные движения почти на триста шестьдесят градусов. Еще бы! Я высматривала врага, и что был какой-то вывих шейных позвонков по сравнению с моей цветущей жизнью! Вывих потом и вправить можно. К счастью, в зале никого не было.

Я беспрепятственно доползла до барной стойки.

— Мишка, привет! — я опять схватила бармена за штаны.

— Привет, — Михаил проворно шлепнулся на колени, — а тебя-то как зовут?

— Женька.

— Здорово, как Хомяка! Ну как сползала? Слышала чего-нибудь?

— Мишка, у вас в туалете труп! — обрадовала я нового друга.

— К-к-ка-к-кой т-т-труп? — он вытаращил глаза и всхлипнул.

— Мертвый, естественно. Уж в чем в чем, а в трупах я поднаторела! — не без гордости заявила я.

Бармен слабо ойкнул и закатил глаза.

— Ничего, Мишка, ты не переживай так! Скоро и ты привыкнешь, какие твои годы, — успокоила я его, — ты уж позаботься о Розочке, а я домой поеду. Засиделась тут у вас, пора и честь знать. Если понадобишься — вызову. Пока.

Я распрямилась и гордо прошагала к выходу. На часах по-прежнему стоял охранник-кастрат.

— До свидания, дорогуша, — пропела я и вышла на свежий воздух.

Мысли неслись вскачь. Так много информации еще никогда не обрушивалось на мою бедную голову. Совершенно забыв об осторожности, я не спеша шла по улице, наслаждаясь свободой, лишь торопилась собрать мысли. Вконец измотанная непосильной задачей, я добралась до дома Розалии.

«Ха, а как я попаду в квартиру? Где была моя голова, когда я уходила?» Я поднялась на этаж и без особой надежды позвонила. Дверь распахнулась. На пороге стоял бледный Ромашка с фингалом под левым глазом. Правый вообще не желал смотреть на мир. Очень хорошо его понимаю! На такие гадости, которые творятся в этом самом мире, мои оба глаза не хотят смотреть.

— Ты где была? — грозно спросил одноглазый сосед. — И что это за маскарад?

— Я была на задании в «Голубой креветке», маскарад от Розалии, а ее саму убили, — печально доложила я.

— Чего городишь-то, а? Кого убили?

— Розочку твою и убили. Сидит в туалете с языком синим и не дышит. Я вот и сумочку ее прихватила. Ей она без надобности уже, а нам может и пригодиться.

Пару секунд Ромка смотрел на меня, хлопая глазом, а потом потрясенно произнес:

— Так это что, правда, что ли?

Я лишь шмыгнула носом.

— Объясни, пожалуйста, какой черт понес тебя в эту «Креветку»? Тебе одного трупа мало? — в голосе Алексеева нарастало раздражение. — Тетеря бестолковая!

Ну, это он зря! Если оскорбления Муллы и Хомяка я терпела, то сейчас сам бог велел встать на защиту собственного достоинства.