– Помалкивай. Дойдет и до тебя очередь портки снимать.

Наташа расстегнула шубу и стояла в ожидании, что же еще ей прикажет сделать Артем.

Ветер раздувал полы шубы. Наташа стояла в белой кофточке и короткой юбочке.

– Как, педрила, тебе ее ляжки? – спросил толстяк, как будто речь шла о товаре, принадлежащем ему.

Пьянкову нравились ее красивые длинные ноги. Но не станешь же с этим недоделанным обсуждать ее достоинства.

– Ладно. Забирай девчонку. Я уезжаю, – сказал Пьянков и только сделал всего шаг в сторону, как Артем заорал и прицелился ему в голову.

– Стоять! – Грохнул выстрел.

В самый последний момент Пьянков успел присесть. Пуля не задела его головы, но пробила шапку, сбросив ее на снег.

– Все, все. Я стою, Артем. – Такое обращение по имени толстяку понравилось. Второй раз он стрелять не стал.

– Хорошо. Стой, – сказал он и повернулся к Наташе: – А ты, ягодка, расстегни теперь кофточку. Я хочу, чтобы ты потрясла своими сиськами. Такой товар нельзя прятать в лифчик. Давай, порадуй нас с педрилой.

На этот раз Пьянков ничего не сказал, стерпел. Теперь он жалел о том, что принял машину толстяка за милицейскую и положил свой пистолет под коврик. Сейчас бы самое время им воспользоваться. Всего только один выстрел в это грузное тело – и он спасен.

Наташа послушалась, медленно, пуговица за пуговицей, расстегнула кофточку, и Пьянков увидел ее полные груди с выпуклыми сосками. Освободившись от кофточки, они будто выпрыгнули, такие упругие и соблазнительные.

– А? – обернулся толстяк к Пьянкову. – Как тебе ее сиськи? По глазам вижу, нравятся.

– Нравятся, – ответил Пьянков. Они и в самом деле ему нравились. Но если бы и не нравились, разве рискнешь возразить человеку, у которого в руке пистолет?

Наташа стояла, легко покачиваясь. Пьянков так и не понял, для чего она это делала. Чтобы соблазнить пьяного Артема? Так вроде ему соблазн не требовался. Скорее, ему хотелось унизить ее.

– Молодец, – похвалил толстяк Наташу. – Послушная девушка. А теперь расстегни юбку. И делай это медленно, чтобы доставить нам удовольствие. Да, педрила? – спросил он у Пьянкова.

Пьянков не ответил. Он смотрел на руку с пистолетом, направленным ему в голову. Можно попробовать схватить за эту руку, отвести дуло в сторону. Но если толстяк опередит его и выстрелит – тогда все.

– Ты чего, уснул стоя? – спросил Артем. Пьянков понял, что вопрос предназначается ему. Артем смотрел на него подозрительно. Словно почувствовав неладное, он отошел на пару шагов в сторону.

Наташа и на этот раз перечить не стала. Расстегнула «молнию» и сбросила юбку на снег. Теперь она стояла в норковой шубе, в узких трусиках, чуть прикрывающих треугольник волос.

– Ты не запахивайся в шубу, – велел Артем, подошел и сам распахнул шубу. – Ну, Натаха, красивая ты, – восхищенно проговорил он.

– Артем, может, не надо? Холодно. Я могу простудиться, – попросила Наташа. Перед Артемом она была послушной овечкой.

– Ни хрена с тобой не случится. Сейчас оттрахаю тебя, и катитесь с педрилой отсюда. Снимай. – Он показал пистолетом на трусики, предлагая снять их.

– Может, хватит, Артем? Ну что ты в самом деле? Ну прости меня? Поехали отсюда. Я и не хотела ехать с ним. Не знаю даже, как так получилось. Он посадил меня в машину и увез, – кивнула она головой на Пьянкова, сваливая всю вину на него.

«Вот стерва! Молчи. Кто тебя за язык тянет», – но вслух Пьянков произнести это не решился.