Изменить размер шрифта - +
Делов-то! А он, сноубордист, обычно стоит на старте долго-долго, не в силах начать разбег, нервничает, потеет, проклинает и физрука, и урок, и того, кто выдумал этот, с позволения сказать, спортивный — нет, настоящий пыточный снаряд. Потом всё-таки пересиливает себя, несётся на козла с уверенной мощью и в самую последнюю секунду словно обмякает, не в силах запрыгнуть на него, останавливается, будто перед стеной, или сворачивает в сторону, как строптивый конь, не желающий брать препятствие в конкуре. А однажды случилось ещё хуже. Он поборол свой невероятный, почти языческий страх перед этим козлищей, оперся руками, оторвался от пола, мечтая скорей перемахнуть через чудище, но в секунду отрыва что-то подломило его локти, загасило скорость. И через миг Костик неудачно приземлился на козлиный круп, больно ударившись копчиком и заработав неприятную гематому в деликатном месте. Но самым гнусным был громкий гогот одноклассников, навзрыд, до икоты, как будто смешнее в жизни ничего нет. До сих пор стоит в ушах…

Костик смотрел на чёрного козла в зале новой школы и чувствовал, что кошмар повторяется. Так бывает в ужастиках: монстр жив, добить не удалось. Последний кадр фильма как заявка на продолжение: I’ll be back!Грамотный сюжетный ход. Это же страшилище возродилось почти пафосно: по всему было видно, что оно новёхонькое, с фабрики, или откуда их там привозят? У Костика обострился нюх и зрение, ему чудилось, что он вдыхает запах «молодого дерматина», и глаза особо чувствительно улавливают недобрый блеск черной спины.

— Ну что, друзья, обновим снарядец! — словно в подтверждение его мрачных мыслей произнёс Ватоль.

«Обновим… Моей пятой точкой… И моей репутацией», — с грустью подумал Костик. — «Под дружеское ржание новоявленных корешей».

Он стоял почти в самом конце строевой линейки. Приступили к прыжкам. Сперва девочки — у всех получалось гладко, кроме одной, полненькой. Пацаны таращились на попы одноклассниц, хмыкали, подгоняли, словно кобылок, удалецким «гоп-гоп», потом очередь дошла и до них самих. Костик почувствовал, как взмокли ладони. Будь он проклят, козлище!

Вот в очереди перед ним три человека, два, один. И все без исключения перемахивают через ирода легко, точно и выверено, как будто играют в чехарду, и под ними мягкие спины приятелей.

— Следующий! Пошёл, пошёл! — замахал Костику физрук.

«КАКОГО РОЖНА! — закричало у него внутри. — Я ДЖИБОБ! Я не намерен делать то, чего не хочу! Это в корне противоречит принципам джибобства!»

— Вадим Анатольевич, — спокойно и с достоинством произнес Костик, отойдя в сторону к шведской стенке. — Я не буду прыгать.

— Почему? Как фамилия? — вскинул брови Ватоль.

— Рымник. Я новенький.

— Нога болит?

— Нет, не болит, — Костик выдержал интригующую паузу. — Я не хочу.

Кто-то присвистнул, девочки зашептались.

— Мало ли, что ты не хочешь! — физрук почесал пузо под футболкой. — Давай. Толчковой! Я подстрахую, не боись!

Костик присел на скамью.

— Я не боюсь. Я просто не делаю того, чего не хочу. Это мой принцип.

— Он джибоб, они такие! — с восхищением подала голос Кэт.

— Да мне-то что с того, какой он боб или кто там ещё! — взревел физрук. — Двойку захотел?

— Ставьте. Прыгать сегодня не буду. Завтра — может быть…

Бросив на Костика инквизиторский взгляд, Ватоль поспешил к столу, заваленному рулонами бумаги, пружинами от эспандеров, какими-то пакетами, сдвинул пятернёй весь этот хлам и открыл классный журнал.

Быстрый переход