– Конечно, теперь ты набрался всяких буржуазных идей, только не забывай, кто ты и откуда.

– Хорошо, отец, – устало сказал Гарри. – Я уверен – ты до конца не позволишь мне об этом забыть. А теперь пойдем, выпьем чаю и немного посидим, словно мы и в самом деле счастливая, дружная семья, ладно?..

– Ты понравился маме, – сообщил Гарри, когда мы возвращались назад.

От этих слов у меня по коже пробежал холодок и засосало под ложечкой. Я понял, что мне нужно выбираться, пока не поздно. Расстаться с Гарри. Раньше я никогда не задумывался над тем, как долго мы с ним будем вместе, однако перспектива стать членом его семьи никогда мне не импонировала. Наверное, подсознательно я боялся, что мне снова придется иметь дело с его депрессиями.

Но страх помешал мне придумать какой-нибудь приемлемый предлог, чтобы оставить его. Ссориться с ним было бы глупо. В открытом столкновении у меня не было никаких шансов, поэтому я решил прибегнуть к партизанской тактике. Я мог капризничать, раздражать Гарри по мелочам, всячески изводить – это было не слишком трудно. В конце концов, думал я, ему это надоест, и он сам даст мне отставку.

И я начал действовать. Гарри так и не удалось сбросить лишний вес, который он набрал за время болезни, – сказались малоподвижный образ жизни и злоупотребление спиртным. И антидепрессанты, конечно, тоже. Но каждый раз, когда Гарри принимался вздыхать, глядя на себя в зеркало, я не говорил ему, что он выглядит отлично.

Кроме того, я притворялся, будто меня больше не интересует секс. Каждый раз перед тем, как провести с ним ночь, я взял за правило прокрадываться в ванную и дрочить, чтобы потом мое равнодушие выглядело достаточно искренним, не наигранным. Ложась с ним, я проделывал все необходимое чисто механически, низводя наш контакт до уровня чистой физиологии. Лишившись покрова романтики, наши соития уже не приносили Гарри удовлетворения. Я чувствовал, что одного секса ему мало, что ему хочется большего. Как и всем нам, если уж на то пошло.

Наконец, я перестал поддерживать в квартире порядок, на котором настаивал Гарри. Он терпеть не мог бардака, а я нарочно запустил дом, и наконец Гарри решил, что с него хватит.

– Ты только посмотри, что творится в комнатах! – вскричал он как-то в сердцах. – Это не квартира, а какая-то помойка!

Я дал ему немного покипеть. Некоторое время Гарри метался по комнате, подбирая разбросанные повсюду бумаги и предметы одежды, потом остановился и посмотрел на меня.

– Ну? – требовательно спросил он.

– Что – «ну»? – переспросил я, нарочно подпуская в голос нахальства.

– Ты собираешься здесь убираться или нет?

Я пожал плечами и, протяжно вздохнув, начал небрежно собирать валявшийся под ногами мусор. Это его взорвало. Шагнув вперед, Гарри сильно ударил меня кулаком в ухо, и я повалился на ковер.

– Ну-ка, прекрати выламываться! – рявкнул он.

Я притворился обиженным, что было нетрудно, так как ухо болело ужасно.

– Почему ты так со мной обращаешься? – прохныкал я. – Я не твой раб!

И я осторожно поглядел на него снизу вверх. Гарри все еще кипел, и я понял, что должен быть осторожен. Я знал, что если его разозлить, то в запальчивости он может сказать какие-то обидные, резкие слова, способные оправдать мой уход, но мне вовсе не хотелось, чтобы он избил меня до потери сознания.

– Это несправедливо, в конце концов! – протянул я еще более плаксивым голосом.

Гарри слегка наклонил голову и посмотрел на меня. От ярости его ноздри расширились и напоминали направленную на меня двустволку.

– Если не нравится, можешь убираться! – прошипел он.

Это было именно то, чего я добивался.