|
Находясь в Брикстоне, Гарри обратил внимание, что наружная стена в конце его блока примыкает к плоской крыше административного здания. Подкупив пару надзирателей, Гарри добился перевода в камеру, расположенную рядом со стеной. Надзирателей он уверил, что ему хочется иметь более красивый вид из окна. Но, водворившись в нужную камеру, Гарри тотчас принялся за работу, проявив терпение, достойное археолога. С помощью сломанных сверл, кусков ножовочного полотна и тому подобных «инструментов», которые можно было только тайком получить с воли или выменять у других заключенных, он начал расковыривать цемент между кирпичами стены. Работал Гарри по ночам, действуя со всеми предосторожностями, не торопясь. В столовой он запасался сахарным песком, который рассыпал в коридоре напротив своей камеры. Благодаря этому он мог слышать шаги надзирателя, даже если тот был в туфлях на мягкой резиновой подошве. Выяснив таким образом периодичность обходов, Гарри рассчитал время, когда он мог работать без всякой опаски.
Перед рассветом он тщательно сметал с пола кирпичную крошку и цементную пыль и высыпал в свой ночной горшок, который впоследствии опорожнял в канализацию. Дыру в стене он замаскировал, придвинув к ней шкафчик для одежды. Ему потребовалось почти три месяца, чтобы выдолбить цемент и выломать из стены полтора десятка кирпичей. Гарри не торопился, зная, что в спешке легко можно совершить ошибку. Впрочем, чего-чего, а времени у него было в избытке. В ночь побега Гарри осторожно вытолкнул кирпичи и выбрался на плоскую крышу административного корпуса. С помощью куска веревки, прикрепленного к задней стенке шкафчика, он снова придвинул его к стене, закрыв зияющую дыру. На койке лежал манекен – набитая газетами тюремная одежда, которая должна была обмануть надзирателей, обходивших камеры по ночам. Благодаря этим мерам на исчезновение заключенного должны были обратить внимание не раньше утра. Потом Гарри прошел по крыше и перебрался через внешнюю стену. На Брикстон-стрит он остановил такси и был таков.
Всю следующую неделю я внимательно следил за новостями, которые имели хоть какое-то отношение к Гарри. Но когда в «Таймс» появилось его письмо, мне потребовалось довольно много времени, чтобы догадаться, для чего он его написал. Только потом до меня дошло, что в нем содержится зашифрованное послание. «При всестороннем рассмотрении становится ясно» – это была наша кодовая фраза. Правда, в последний раз мы пользовались ею давным-давно; должно быть, поэтому я не сразу догадался, что означает дальнейший текст (за вычетом служебных частей речи). «Наша эпоха вряд ли изменит сложившуюся ситуацию: тюремная реабилитация испытывает трудности. Пять-семь…» Это послание я расшифровал быстро. НЭВИССТРИТ57. Нэвис-стрит, дом 57. Сохо. Значит, Гарри скрывается в лондонском Уэст-Энде. И он хочет, чтобы я встретился с ним там. Он звал меня. Вернее – требовал, чтобы я приехал. В первую минуту я не на шутку разозлился на Гарри за то, что он решил, будто я готов все бросить и сломя голову мчаться к нему. Потом мне стало страшно, ибо я понял, что не в силах противиться соблазну пережить это приключение. Мною уже овладели радостное волнение и восторг, каких я не испытывал уже много лет. На факультете я наплел что-то насчет семейных неприятностей, необходимости срочно решить кое-какие личные вопросы, сделать какие-то распоряжения. Я предупредил, что могу отсутствовать несколько дней. Потом я погрузил в машину кое-что из необходимых вещей и выехал в Лондон.
«Секс-шоп», – гласила вывеска на доме номер 57 на Нэвис-стрит. Раздвинув занавеску из полос цветного пластика на входе, я вступил внутрь. На стеллажах навалены упакованные в целлофан журналы. «Датская эротика». «Шведское порно». Одинокий посетитель в нейлоновом анораке украдкой разглядывает обложки. Напротив прилавка в стеклянном демонстрационном ящике выложены какие-то телесно-розовые предметы, отдаленно напоминающие святые мощи. |
