Изменить размер шрифта - +
А если и вовремя, то все равно остальные все еще должны быть в Уорренах.

Джесс еще сильнее сжала его руку. Ее пальцы так крепко переплелись с его, что Рейт усомнился, сможет ли он высвободиться, если захочет. Она ничего не сказала, и он понял, что ей страшно. Он не чувствовал в ней страха все то время, пока они готовились к этому моменту. Помогая подбирать команды для каждого аэрокара, она оставалась такой спокойной, словно объясняла людям, как найти театр, в котором выступала одна из ее групп. Рейт посмотрел на нее и пожалел о том, что в темноте ее не разглядеть. На фоне звезд был виден только ее профиль. Губы крепко сжаты, глаза зажмурены.

— Все будет в порядке, — прошептал Рейт ей на ухо.

Он не знал, в самом ли деле все будет в порядке, но очень на это надеялся.

— Я беспокоюсь не о нас с тобой, — прошептала в ответ Джесс. — Меня волнует, что произойдет с Империей, когда мы сделаем то, что задумали. Если сделаем… Все эти люди… что с ними будет? Что они будут есть? Удастся ли им выжить? — Она повернулась к нему. Теперь Рейт не видел ничего, кроме ее силуэта. — Добьемся ли мы своего, Рейт? Даже будучи теми, кто мы есть, даже с нашим происхождением… сумеем ли мы осуществить задуманное? Правильно ли поступаем?

Рейт пожал ее руку. В этот момент он наконец полностью осознал, что любит ее. Джесс поняла то, чего, как ему казалось, не мог понять никто: что из всех людей только он имел двойственное отношение к тому, что должно произойти. Она поняла — более того, она разделяла его сомнения.

Его страх. Он молчал о своих терзаниях в первую очередь из-за нее, ибо не мог не помнить, она — из всех людей, работающих во имя освобождения Уорренов — имела самое полное право ненавидеть Империю и ее жителей, которые ради собственного комфорта в качестве источника энергии сжигали уорренцев, их тела и души. Ей он никогда не мог выразить своих сомнений, потому что, казалось, это будет означать, будто он сомневается в ее ценности. В ее праве на жизнь. В отличие от него Джесс всегда была одной из уорренцев — безымянной энергетической единицей, которую должны сосчитать и использовать. Она заслужила право на ненависть. Но Джесс не испытывала ненависти — или по крайней мере все еще понимала, что некоторые части Империи имеют ценность. Она отлично понимала, что по обеим сторонам дилеммы невиновные люди, и их ждет страшная участь.

— Не знаю, — признался он. — Я должен верить, что наше дело правое — что уничтожение душ нужно остановить, не важно, ценой скольких тел. Я знаю, что хорошего решения нет. Не знаю, является ли это лучшим решением. Но ничего другого мы не можем придумать.

— Какие могут быть сомнения? — вмешался Патр. — Империя — это зло, построенное на зле, она преисполнена зла. Ей нужно положить конец. Как вы оба можете сомневаться?

Джесс и Рейт переглянулись, и Джесс сказала:

— А как же иначе?

— Мы уже приземляемся.

Рейт увидел позади Джесс вспышку света.

Пальцы девушки вцепились в его руку железной хваткой.

— Пока не поздно, не лучше ли повернуть обратно? — выговорила она. — Пока мы не успели натворить бед — мы все еще можем повернуть обратно.

Аэрокар тихо стукнулся о землю — не слишком удачное приземление для бога, подумал Рейт. Патр первым выпрыгнул из аэрокара и побежал к тому, что приземлился рядом с ними.

— Я знаю, где мы, — прошептал Рейт своей спутнице. — Это центр трансляции вечерних новостей. В это время все, кроме технического персонала, должны сидеть по домам.

— Значит, мы там, где и должны быть, — прошептала Джесс.

— Да, но не тогда, когда нужно.

Он поднялся. Надо было проверить, сумел ли кто из Соколов выяснить, почему Водор Имриш привел их всех сюда вместо того, чтобы сначала отправить их в Уоррен.

Быстрый переход