— Эжен д’Аржи?

— О, нет, определенно лучше.

— Корнелия, ты возбуждаешь мое любопытство.

— И еще, — продолжала субретка, подавая госпоже красную сафьяновую коробочку размером не более пятифранковой монеты, — он сказал так: «Передай это Фернанде, и она узнает, кто я».

— Фернанде? Так прямо и сказал — Фернанде?

— Точно так, сударыня.

— Признаюсь, решительно ничего не понимаю, — произнесла актриса и надавила на коробочку — пружинка сработала, и крышка отскочила.

— Ах! Да это же ваш портрет! — вскрикнула субретка. — Какое потрясающее сходство! Как вы прелестны в этой развевающейся вуали.

— Мой портрет, — прошептала Фернанда, по-прежнему пребывая в задумчивости, — мой портрет! Кому же я дала его?

После минутного молчания ее лицо внезапно оживилось.

— Ах! — вскрикнула она. — Эжен?

— Да.

— Брюнет?

— Да.

— Знакомый… Портрет… Инициалы Э. Б. на коробочке. Боже мой! Как я забывчива, как рассеянна! Ну, что же ты стоишь? Беги, проси, зови его! Пусть подождет в передней!

Корнелия, конечно, недослушала приказания хозяйки и унеслась как стрела, а потому, едва Фернанда разобралась с воспоминаниями, как на месте Корнелии появился брюнет с черными усами, карими глазами и с красной лентой в петлице.

— Виноват, милая Фернанда! — воскликнул молодой человек, улыбаясь. — Но, право, я не ожидал, что за время моего отсутствия ты станешь столь негостеприимна.

— Но кто же мог знать, что это вы, принц? — сказала Фернанда, протягивая молодому человеку руку для поцелуя. — Как можно представляться Эженом? Я знаю столько мужчин с этим именем…

— Мне очень лестно, что вы ради меня мысленно потревожили Эженов всего мира. Однако ваш портрет! Будьте так добры, верните его мне.

— Разве вы когда-нибудь смотрите на него? — кокетливо спросила Фернанда.

— Всегда, — ответил принц, двигая к ее креслам табурет.

— Корнелия, — обратилась Фернанда к горничной, появившейся в дверях, — пока его высочество у меня в гостях, меня ни для кого нет дома.

Субретка впервые видела, как ее госпожа принимает людей с такими громкими титулами, а потому еще раз взглянула на принца и вышла, не сказав ни слова.

— Давно вы в Париже, Эжен? Ах, виновата, принц: я говорю с вами, как если бы вы были только полковником консульской гвардии.

— И правильно делаете, прекрасная Фернанда! Когда я приехал? Вчера, и мой первый визит к тебе, неблагодарная!

— Как! Вы сразу отправились ко мне?

— О, нет! Вчера я не застал тебя — ты играла.

— Ах, да!

— Впрочем, я все-таки видел тебя. Я был в театре…

— В императорской ложе? Но я вас не видела.

— Потому что смотрела на одного Понятовского, вероломная!

— И его не видела.

— О! Ты лжешь! — вскрикнул принц. — Я был инкогнито в бенуаре.

— Один?

— Нет, с вашим портретом!

— Какая лесть!.. Мне, однако же, очень жаль, что вы видели меня вчера… Я ужасно играла…

— Нет, лучшей Заиры и Роксоланы невозможно даже представить.

— Я была не в духе.

— Не оттого ли, что Понятовский слишком часто говорил со своей соседкой?

— Нет-нет, я просто была не в духе!.