— А я согласна на самую плохую работу!

— Думаете, что вам ее дадут? Как бы то ни было, помните, дитя мое: если вас нигде не примут, у нас вы найдете приют и помощь.

Фрикет, тронутая добротой монахини, ответила:

— Спасибо, сестра, за советы и участие, за обещанную помощь. Когда меня одолеет усталость и я не смогу больше переносить тяготы и бедствия здешней жизни, я отправлюсь к вам за утешением и покровительством, которое вы столь великодушно мне предлагаете. Прощайте, сестра, или, скорее, до свидания!

— До свидания, дитя мое. Благослови вас Господь!

Судовые документы были в порядке, и санитарный контроль дал разрешение на разгрузку. Фрикет торопилась покинуть корабль, а потому она должна была срочно приготовить все свои вещи.

Спустившись в каюту, девушка взяла ручной багаж — чемодан, непромокаемую накидку и сумочку. Ее дорожный кофр должны были выгрузить на берег матросы. К кораблю уже подплыли шлюпки, чтобы забрать провиант, снаряжение и товары.

Фрикет простилась с капитаном, который передал ей письмо для одного городского негоцианта, и храбро отправилась вниз по трапу, так определяя создавшееся положение: «Кажется, будет тесновато и не все поместятся». Затем она вспомнила свою любимую фразу, которая включала в себя так много: «Ладно, что-нибудь придумаю».

Разумеется, она сумела кое-что придумать, и ее взяли в шлюпку, нагруженную ящиками с багажом. Моряки приняли ее за жену какого-то офицера или чиновника и отвели ей лучшее место.

И вот Фрикет вышла на берег и оказалась среди множества ящиков, коробок, тюков. Вокруг нее сновали негры, белые, желтые, носильщики, солдаты, погонщики мулов, все говорили, кричали, толкались. На земле лежало огромное количество разных предметов, которые не сочетались между собой и собранные вместе производили очень странное впечатление. Ящики с сухарями валялись вместе с мешками овса, котелки и башмаки, одеяла, соль, консервные банки, мука и лошадиная упряжь, рис, сахар, кофе, подковы, минеральная вода, мотыга — словом, все что угодно и кое-что еще. Все это, сложенное сотнями и тысячами, составляло рассыпающиеся холмы, рядом толпились люди, мулы, зебу и проезжали знаменитые повозки Лефебвра, которые мадемуазель Фрикет видела первый раз. Сухари сыпались из ящиков, овес — из мешков, котелки гнулись, башмаками укрепляли колеса, сахар попадал в сало, соль — в кофе, подковы разбивали бутылки, содержимое их выливалось так, что вокруг получались небольшие озера из минеральной воды. Фрикет вспоминала японцев и образцовый порядок, царивший в их торговле, и сравнение со здешними нравами было явно не слишком лестно для ее национального самолюбия. Ей все же удалось выбраться из этого скопища всякой всячины. Перебравшись через кучу овса и проваливаясь почти по колено, она направилась в город.

Здесь ее ожидало первое разочарование: негоциант, для которого у нее имелось рекомендательное письмо от капитана, находился в отъезде. Он уехал на целый месяц! Конечно, отсутствие хозяина дома нарушало ее планы, ведь он мог оказать ей помощь и содействие. Но выяснилось, что в колониях и бедные и богатые весьма гостеприимны: управляющий предложил ей остановиться в этом доме. Девушка с благодарностью согласилась и, едва распаковав вещи, взяла зонтик от солнца и вышла побродить по незнакомым улицам.