|
Его плечи поднимались и опускались перед носом у Ширли, и она видела ручейки пота, бегущие по шее, и даже перхоть у него в волосах. Ее всегда беспокоил такой близкий контакт с людьми. Она отвернулась и стала смотреть по сторонам. По тротуару сновали пешеходы, по мостовой катили другие такси, обгоняя медленно едущие гужевики с тщательно закрытыми грузами. На дверях бара на углу Парк-авеню висела табличка: "Сегодня пиво в 2 часа дня", а несколько людей уже заняли очередь. Кружку пива придется ждать долго, не говоря уж о ценах этим летом. Они никогда и не были божескими, всегда говорили о подорожании зерна и еще чего-нибудь, но, когда лето случалось жарким, цены поднимались до фантастических отметок. Таксист свернул на Лексингтон и остановился на углу Двадцать первой улицы. Ширли вылезла из велотакси и остановилась в тени здания, ожидая, пока Тэб расплатится с водителем. Уже слышались грубые голоса из-за прилавков рынка, который совершенно задушил Грамерси-парк. Она глубоко вздохнула, взяла под руку подошедшего Тэба, и они пошли через улицу. У входа расположились прилавки с крекерами. Высоко над головой висели разноцветные печенья; коричневые, красные, голубые и зеленые. -- Три фунта зеленых, - обратилась она к человеку за прилавком, у которого всегда их покупала, затем взглянула на ценник. - Подорожали еще на десять центов! - Сам покупаю за такую цену, мадам, для меня никакой выгоды. Он поставил гирьки на одну чашку весов, а на другую насыпал крекеры. - Но почему цены постоянно растут? Она взяла с чашки ломаный крекер и положила в рот. Цвет печенья получался от водорослей, из которых его делали, и зеленые всегда казались ей вкуснее и меньше пахли йодом, чем остальные. - Спрос - предложение, спрос - предложение. - Он ссыпал крекеры в сумку, раскрытую перед ним Тэбом. - Чем больше людей, тем меньше всего остального. И я слышал, что траву начинают выращивать на более далеких участках. Чем дальше дорога, тем выше цена. Он произнес эти слова о причине и следствий заученно и монотонно, словно граммофонная пластинка. - Не знаю, как люди выкручиваются, - вздохнула Ширли, когда они отошли от прилавка, и почувствовала себя слегка виноватой, потому что с банковским счетом Майка ей не о чем было беспокоиться. Она подумала, как бы она протянула на зарплату Тэба: она знала, как мало тот получает. - Хочешь крекер? - спросила она. - Спасибо, может, чуть попозже. - Он наблюдал за толпой и ловко отодвинул плечом мужчину с большим мешком за спиной, чуть не столкнувшимся с Ширли. Сквозь рыночный гвалт пробивалась песня: трое мужчин бренчали на самодельных гитарах, а тоненький голосок девушки почти терялся в окружающем шуме. Когда они подошли ближе, Ширли удалось разобрать несколько слов - это был шлягер прошлого года, тот, что пели "Эль-Трубадуры": "...на земле над ней... Ангельски чистая мысль... узнать ее, чтоб полюбить". Слова совершенно не подходили этой девушке с впалой грудью и тощими руками. Отчего-то Ширли почувствовала себя неловко. - Дай им несколько центов, - шепнула она Тэбу и быстро направилась к молочному ряду. Когда Тэб подошел, она опустила в сумку пакет олеомаргарина и бутылочку соевого молока - Майк любил пить с ним кофе. - Тэб, напомни мне, пожалуйста, что надо вернуть бутылки - эта уже четвертая! А с залогом в два доллара за штуку я скоро по миру пойду, если буду про это забывать. - Если вы пойдете завтра за покупками, я вам напомню. - Вероятно, пойду. Майк пригласил кого-то на обед, а я еще не знаю, сколько будет народу и что он хочет подать на стол. |
