|
— Там были люди? Они смогли спастись? Капсулы должны были уцелеть. — Люди? — переспросил Вим. — Капсулы были, но вот людей я в них не заметил. Сплошь всякие уродцы. Очень долго Рашти, не мигая, смотрела на Вима. Лицо, сперва недоуменное, с каждой секундой становилось мрачнее и мрачнее. Так легкое облачко на чистейшем небе оборачивается черной грозовой тучей. — Уродцы? Но там же должны были быть люди. Сильные, прекрасные — лучшие в Империи. — Было видно, как Рашти мучительно пытается понять, что же произошло. — Корабль был заключен в скалу, и они не могли выбраться. А питательный раствор… Эликсир. Он не мог действовать так долго. Его нужно постоянно обновлять, иначе он превращается в яд. Вместо того чтобы питать их тела, стал их изменять. Какая ужасная смерть! — Вообще-то они были живы, — сказал Вим. — Ну, мне так показалось. — Живы?! — Царица вцепилась в свою тунику и скомкала ее у горла. — Нет… Лучше бы их сожгло пламя! Ведь я уже смирилась с тем, что осталась одна… Вим решил, что не стоит ей рассказывать о Хозяйке бандерлогов и про то, в какое чудовище та превратилась. — Одна? А как же ваши подданные? На лицо царицы вернулась улыбка, но грустная и печальная. — Подданные? Это — мои дети. — Рашти жестом обвела женщин, собравшихся в зале. Но, похоже, она имела в виду всех жительниц города. — Дети? Это в переносном смысле? Царица — мать своему народу? — В прямом. Плоть от моей плоти. Талохи, Элая, Адме… — Она поочередно указала на девушек в доспехах. — И вы знаете их всех по именам?! — Разумеется, — кивнула Рашти. — Они же мои дети. И у меня было достаточно времени, чтобы их выучить. — Как вы их только различаете? — покачал головой Вим. Ответом ему была мягкая полуулыбка: — Я же их мать. Вима так и подмывало спросить, кто же отец всего этого семейства. Но он решил, что вопрос не из тех, которые стоит произносить вслух. Как и тот, как Рашти удалось родить столько детей. — Надо же, — он покачал головой, — столько дочерей, а вы так молодо выглядите. Ничуть не старше ваших… хм… красавиц. — И все же я их старше, — вздохнула царица. — Намного старше. — Я бы сказал, что вам чуть больше двадцати. — Кирша! — Рашти подняла руку. Одна из девушек, стоявших с кувшинами, склонилась к царице. — Девочка моя, — ласково сказала Рашти, — скажи, сколько тебе лет? На глаз Вим бы дал девушке лет семнадцать-восемнадцать. При идеально сформировавшейся фигуре лицо еще хранило следы детской припухлости. Ни единой морщинки, если не считать легких ямочек на щеках. — Сколько лет? Я не знаю, — девушка захлопала огромными ресницами, — я давно перестала считать. Может, тысяча? Или полторы… Вим судорожно сглотнул. — Кирша у нас самая молодая, — улыбаясь, сказала Рашти. — Совсем еще девочка. Царица ласково погладила девушку по щеке. — Полторы тысячи лет?! Но… Вим хотел сказать, что так не бывает. Что прожить полторы тысячи лет не может ни одно живое существо. А уж выглядеть при этом на восемнадцать — тем более. Но он прикусил язык. Вим видел слишком много вещей, которые другие считали невозможными, чтобы так легко говорить «так не бывает». Однако Рашти, похоже, решила окончательно разрушить его представления о мире. — Талохи, — царица повернулась к одной из стражниц, — а тебе ведь уже сорок? — Пятьдесят, — ответила амазонка. — Пятьдесят чего? — тихо спросил Вим. — Пятьдесят тысяч лет? — Конечно. |
