— Тогда,— продолжал Теммар,— после наступления полуночи ты, Эргас, ждешь нас двое суток. Повторяю: две ночи и два дня. Если мы за это время не вернемся — или, если ты вдруг почувствуешь, что в городе происходит что-то нехорошее — посылай гонца в Рибот к Сентариону с просьбой о подкреплении. Понял? А дальше ты уж сам решишь, идти в Тальмеш или ждать Сентариона!

— Мы последуем за вами! — Эргас схватился за рукоятку меча.

— Через два дня.

— Как угодно моему господину…— неуверенно ответил тот.

Военачальники разошлись и принялись собирать камни, чтобы раздать своим людям.

Никто из них не отказывался снова пойти на Тальмеш и сразиться с колдуном, разрушившим город.

Садгур обошел разрозненный отряд Теммара и принялся подбирать маленькие плоские камешки. Правитель тем временем пошел к Рыжей Соне, которая сидела на валуне у маленького костра. Она чистила меч, лежащий у нее на коленях.

Когда Теммар появился перед нею, она не подняла глаз, но спокойно произнесла:

— Я иду.

— Идешь?

— На твой город, где ты сразишься с этим колдуном, который его завоевал!

— Но я тебе даже не предлагал…

Соня подняла голову; поразительно ясные глаза смело смотрели в глаза Теммара.

— Я знаю, что произошло! Твои люди мне рассказали.

— И что же?

— Ты спас мне жизнь. Я тебе обязана, а оставлять долги неуплаченными не в моих правилах. К тому же, я ненавижу магию. Это зло…

Теммар резко взглянул на нее.

— Не спеши осуждать колдовство, Соня!

— Что ты имеешь в виду?

Она вложила меч в ножны и встала. Теммар обратил внимание, какая она высокая; ее глаза находились почти на одном уровне с его глазами.

— Мои люди и я сам нашли тебя и ухаживали за тобой, как могли. Лихорадка прошла, и ты снова здорова, но не благодаря нам, а благодаря колдунье!

Соня нахмурила брови. В ее глазах появился вопрос; потом она перевела взгляд на странную женщину, сидевшую у дальнего костра.

— Она?

— Да, ее зовут Сионира.

— Она колдунья? И она меня вылечила?

— Да. И не только тебя, но и еще многих — всех, кто страдал от болезней, ран, лихорадки…

Соня глубоко вздохнула.

— И все же, я тебе многим обязана и намерена вернуть долг. Я буду сражаться с тобой за твой город. Ты уходишь сегодня ночью?

— Да, как только взойдет луна.

— Повторяю, я иду с тобой. А Сиониру я, кажется, тоже должна отблагодарить.

— Да, должна.

Теммар остался доволен; эта женщина не уступит любому его лучшему воину ни в темпераменте, ни в самодисциплине, ни в гордости.

Колдунья, почувствовав приближение Сони, встала и спокойно ждала, неотрывно глядя на гирканку. В ее осанке чувствовалась осторожная бдительность. Соня держала руку на рукояти меча и приближалась решительной походкой.

Она остановилась в двух шагах от Сиониры и посмотрела колдунье прямо в глаза. Как ни странно, она не почувствовала, чтобы от той исходило какое-либо зло. Что-то холодное, что-то не совсем человеческое, да, но никакого зла, никакой угрозы.

— Мне сказали, что я тебе обязана жизнью,— ровным голосом произнесла Соня.

— Это не совсем так.

— Может быть, ты и колдунья, но ты спасла меня от горной лихорадки, и я тебе очень признательна!

— Когда я пришла к тебе, ты уже поправлялась, гирканка! Я лишь ускорила выздоровление, немного поколдовав. И сделала я это не только для тебя: я хотела завоевать доверие Теммара!

На губах Сони появилась легкая улыбка.

— Это честно — но мало что меняет. Ты мне помогла. Я хочу тебя отблагодарить!

— Не думай об этом.