Элис отступила назад — ей хотелось закричать от ужаса, отвращения и гнева, но голосовые связки отказывались повиноваться — и угодила в объятия сторожа. Мужчина одной рукой обхватил ее за плечи, а второй обвил шею, зажав рот тряпкой, пахшей чем-то сладковато-химическим. Элис задержала дыхание и попыталась вырваться, но на помощь сторожу пришел другой негодяй — схватив миссис Сент-Ив за волосы, он буквально пригвоздил ее к месту. И настал момент, когда Элис пришлось сделать вдох, — отрава мигом наполнила легкие, а чуть позже закололо в онемевших руках и ослабли ноги. Она стала оседать на пол, уже не в силах сопротивляться, но даже упасть ей не позволили. Элис подумала о мистере Льюисе, о том, что это он послал ее сюда и отправил мальчишку Дженкинса со срочной запиской. В следующую секунду мир потемнел, и разум миссис Сент-Ив смолк.

* * *

Билл Кракен отыскал Матушку Ласвелл у дверей Темпл-Черч, и они, не теряя ни минуты, зашагали вдоль Флит-стрит и Стрэнда. Матушка рассказывала, как увидела в окне Финна Конрада, а в соседнем — женщину по имени мисс Бракен, с которой дурно обращаются, как получила от парнишки записку и заметила Клару, живую и, кажется, невредимую, в экипаже с Шедвеллом.

— Так ты попалась ему на глаза? — горестно спросил Кракен.

— Да, Билл. Может, он меня не узнал… Я не уверена.

— Да тут все одно, Матушка, — узнал, не узнал… Если заметил и захочет поймать, то всяко попытается.

Билл взял свою спутницу за руку и прибавил шагу, так что Матушке пришлось перейти на неровную трусцу.

— Это хорошие новости, Билл, — твердила Матушка Кракену в затылок. — Кажется, все целы, кроме той бедной женщины из гостиницы.

— Новости станут хорошими, когда мы вытащим их оттуда. Вот и церковь через дорогу, Матушка Ласвелл. Элис должна ждать нас в храме.

Они перешли улицу, отворили дверь и тихонько вошли. Взглянув на кессонные потолки, расписанные оттенками темно-синего и украшенные золотыми звездами, Матушка издала тихое изумленное: «Ой…» Служба еще не началась, но несколько человек сидели на скамьях. Элис среди них не было, и Кракен, бормоча: «Будь все проклято…», выбежал на улицу и свернул в церковный двор. Матушка Ласвелл устремилась за ним. Кладбище было пустынно, только вдалеке, в дверях флигеля, опираясь о косяк, торчал какой-то тип, куривший трубку. Запряженная в неказистого вида фургон, видимо, используемый в качестве катафалка, поскольку в нем лежал гроб, лошаденка щипала сочную траву некрополя. Заметив Матушку и Билла, мужчина вынул изо рта трубку и помахал ею в знак приветствия.

Кракен устремился к нему, громко крича:

— Мы ищем женщину, которая только что была здесь!

— Темноволосая красотка — вы про нее? Верно, была. И четверти часа не прошло. Мне надо вам передать, что она отправилась в «Кингс-Хед», на Мейден-лейн. Это через дорогу и там налево. Она ходила все утро, а потом сказала, что должна выпить чего-нибудь прохладительного.

Билл вошел во флигель, ловко отпихнув курильщика с дороги, тот затопал следом. Матушка Ласвелл замкнула шествие.

— Да ушла она, — сказал мужчина, — говорю же. Несколько минуток назад.

— Если врешь, — рявкнул на него Билл, — и ты завязан с этим пачкуном Клингхаймером!..

— Нет нужды в таком тоне, Билл, — Матушка придержала Кракена за локоть. — Мы заглянем в «Кингс-Хед», как сказал этот человек. Если нашей знакомой там нет и трактирщик ее не видел, мы вернемся и поговорим еще, — она взглянула на мужчину, чье лицо сразу стало невыразительным, и, повысив голос, уточнила: — Вы меня слышите, сэр? Мы верим вам на слово, но если вы солгали, нам придется продолжить беседу.