— Сравнительно смутно, — признался Гилберт. — Там же не было ни дня, ни ночи, вы знаете. Мой желудок был единственными часами — куда более точными, чем мой разум. Однако меня удивляет, что в реальности прошло всего лишь два дня. Не будешь ли ты так любезен передать мне это блюдо с сыром, Табби?

Сыр пересек стол, Гилберт зачерпнул целую гору и выложил себе на тарелку.

— Однако вспоминаю, как мисс Бракен ушла с карликом, который выдавал себя за Коммодора Натта, что было, конечно, несусветной чушью. Меня совершенно не взволновал ее уход — кроме того, что это был странный поступок. Карлик выкопал большую сумку сокровищ из-под камней и сманил ее ими. Я не держу зла ни на нее, ни на него. Я был тогда просто ходячим полоумным — ничего не мог ей предложить, а она и в мыслях не держала, что я смогу быстро восстановить утраченную половину ума. Мне кажется теперь, что Табби был прав — она не та, за кого себя выдавала. Просто мне очень хотелось думать иначе.

— Тем не менее, — посетовал Табби, — я вел себя постыдно. Любовь выше всяких подозрений, вот так. С другой стороны, вы повели себя галантно, дядя. Неправ оказался я.

— Не говори ерунды из ложного чувства долга, Табби, — возразил Гилберт, осторожно накладывая на бисквит кучку стилтонского сыра и уничтожая его.

— В этом нет ничего ложного, — возразил Табби, следуя дядюшкиному примеру по части сыра. — Желание быть правым в чем угодно есть одна из величайших человеческих слабостей. Я действительно не верил, что эта женщина является какой-либо мисс Бракен, вопреки ее утверждениям, но ведь это и не важно. «Что значит имя?» — как вопрошал поэт. Женщина может быть розой той или иной разновидности или же папоротником, но остается женщиной! И если она не урожденная Бракен, значит, ее просто зовут как-то иначе.

— Это примечательное философское суждение, — заметила Элис, прежде чем Гилберт успел возразить племяннику. — И вот вам счастливая мысль, Гилберт. Если наша мисс Бракен не была дочерью подлинной мисс Бракен, тогда то, что она рассказала вам о смерти своей матери, было, без сомнения, ложью. Мисс Бракен вашей юности может дожидаться вас где-то в этом мире.

— Тост за вас, Элис, — ответил Гилберт, сердечно ей подмигнув, и Элис допила свой портвейн. Отставив пустой стакан, она жестом запретила Табби наполнять его вновь.

— У меня есть и не слишком приятные новости, — вздохнул Табби, опуская графин. — Говоря кратко, ваша шкатулка для драгоценностей была украдена вместе с самими драгоценностями. Она лежала в моей дорожной сумке, а теперь ее там нет.

— Шкатулка от Кастеллани? — спросил старик.

— Да, сэр, — Табби взглянул на Элис, которая пристально смотрела на него, и добавил: — Видимо, ее украли два головореза Клингхаймера, Пенни и Смайти, если не вдаваться в подробности. Оба мертвы. Финн Конрад рассказал мне, что карлик убил их за попытку нехорошо обойтись с Кларой и с мисс Бракен.

— Видит бог, я проникаюсь к карлику все более глубоким уважением, — сказал Гилберт. — Кастеллани, конечно, двадцать лет как умер, но я поддерживаю знакомство с его сыном Аугусто, с которым недавно встречался в Риме. Я закажу другую шкатулку и копии побрякушек. Не думай об этом, Табби. Мы выбрались из серьезной переделки с целыми шкурами, не считая мелких царапин, которым люди вроде нас не придают значения. Хасбро, само собой, дело другое, но медики говорят, что он скоро вернется в строй. С другой стороны, наши враги искоренены, разбиты, уничтожены или в панике бежали.