|
– Конечно, в курсе, – не стал отпираться Федя, – но хочу выслушать обе стороны конфликта. – Брось. Все равно в рапорте напишешь то, что скажет Полковник. Федя промолчал. Плохо быть безопасником. Поисковиком, впрочем, тоже. И здесь и там дерьмо, только во втором случае оно лежит на поверхности и его там много. В буквальном смысле. – Ты, Лось, к себе ступай, отдохни, – посоветовал безопасник. – Так и сделаю, – заверил я. – Всенепременно! Только ты, Федя, не расслабляйся. Бди! В редкие минуты отдыха я должен спать спокойно. Последний вагон в составе, безнадежно застрявшем на путях, специально отвели под общагу для холостяков. Кто хотел – ограждал личное пространство занавесочками, кому было все равно – спокойно выставлял жизнь напоказ. На станции секреты долго не живут. Я зашел в свой отсек, растянулся на лавке, подложив руки под голову, и задремал. – Ба! Кого я вижу! Никак Лося раньше срока из собачатника выпустили?! – прозвучал над ухом насмешливый голос соседа по «апартаментам» – здоровенного, как буйвол, Антохи Игнатова. От него, как всегда, воняло бензином. Впрочем, неудивительно. Антоха был шофером в поисковом караване. Ему по должности полагалось пахнуть горюче-смазочными материалами и прочими отнюдь не благоухающими веществами. Отвечать на его наивно-восторженное приветствие я не стал, лишь вяло пожал руку и снова закрыл глаза. – Хватит дрыхнуть, Лось. Неужто на губе не выспался? – не отставал Антоха. – Как тебе сказать… Мне, понимаешь, там сон хороший снился, да вот беда: разбудили, не дали досмотреть. Так я весь в надеждах: вдруг продолжение увижу… На самом деле несколько дней подряд я видел лишь темноту, независимо от того, спал или бодрствовал. – Оставь нелепые надежды, Лосяра. Давай-ка я тебе лучше чайку плесну. Крепкий, горячий, как раз в твоем вкусе, – продолжил терзать меня Антоха. – Ты, наверное, меня с кем-то путаешь. Сколько себя помню, никогда не любил твой чифирь. Мне бы водичку сладенькую, чуть подкрашенную. Можно даже слегка теплую. – И ты будешь пить эту гадость? – удивился здоровяк. Он сунул два пальца в рот и изобразил, будто его тошнит: – Бэ-э! Я выматерился: – Сам такой! Не навязывай свои вкусы окружающим. – Ну вот, опять не угодил, получается! – притворно расстроился Игнатов. – Получается, что не получается, – подтвердил я. – Мне, Антон, угодить сложно. Я редкостный привереда. Но для друга готов сделать исключение. Давай свой чай и чего-нибудь из съестного, я хэзэ сколько времени не жравши. Антон засиял: – Так бы сразу и говорил, Лось. Узнаю старого друга. – Еще б не узнал! Потягивая чай, я стал расспрашивать о последних новостях на Двадцатке. Если верить другу, все вроде шло как обычно, а это в нашей не самой развеселой жизни, скорее, толстый и жирный плюс, нежели минус. И только в конце рассказа услышал главное: – Полковник на тебя разозлился, хотел из каравана выгнать, перевести в охрану или вообще на ферму, крыс разводить, но… – Что «но», Антон? Дурака не нашлось на мое место? Сосед развел руками: – Ясен пень, не нашлось. Кому охота постоянно ходить между жизнью и смертью? Под землей хоть и паршиво, но безопасней, а там… – Антон не стал договаривать. Теперь понятно, почему меня досрочно на свободу выпустили. Некому подменить. Наверное, в этом вся прелесть моего рода занятий. Если другого не то что за серьезное нарушение, а за простое вяканье, выраженное в обсуждении приказа, могут грохнуть без особых раздумий, то поисковика, конечно, накажут, но не столь сурово. Дефицитная у нас профессия. |
